Сталиным статьи «Сумбур вместо музыки», когда с ним опасно стало водить знакомство, Всеволод Мейерхольд прислал ему письмо.

Письмо это Шостакович сохранил, хотя обычно письма уничтожал.

Там были такие строки: «Дорогой друг! Будьте мужественны! Будьте бодры! Не отдавайте себя во власть Вашей печали! Мне очень хочется видеть Вас и говорить с Вами. Всеволод Мейерхольд, 13 ноября 1936». Нет, Мейерхольд не отступился от своего «ошельмованного» в партийной печати, ожидавшего ареста и расправы молодого друга.

Умел он и любить. Вошло в анналы маленькое событие: Мейерхольд и Райх целуются в Париже на мосту, привлекая к себе взгляды парижан. Их арестовывает полиция нравов, полицейские удивляются, узнав, что они «законные» муж и жена.

Всеволод Мейерхольд

Недавно заглянула в переписку Мастера — и нашла еще одно потрясшее меня письмо, на этот раз любовное, обращенное к жене: «Дорогая горячо любимая Зиночка! Мне без Тебя, как слепому без поводыря. Это в делах. В часы без заботы о делах мне без Тебя, как несозревшему плоду без солнца… не покидай меня, ТЕБЯ ЛЮБЯЩЕГО. Тебя — жену, сестру, маму, друга, возлюбленную… Любимая Зина! БЕРЕГИ СЕБЯ! ОТДЫХАЙ! ЛЕЧИСЬ!.. СКОРО МЫ СНОВА БУДЕМ КАК ДВЕ ПОЛОВИНЫ О ДНОГО СЛАДКОГО СПЕЛОГО ЯБЛОКА, ВКУСНОГО ЯБЛОКА» (выделено автором письма, — И. Ч.).

Письмо написано 15 октября 1938-го, менее чем за год до ареста Всеволода Эмильевича, — когда тучи над ним уже сгущались.

Вопрос: кто из них от кого зависел? Судя по этому письму — Мейерхольд от Зинаиды Райх.

Судя по объективным фактам — Зинаида Райх от Мейерхольда. Женившись на ней, своей студентке (она была младше его на 20 лет), практически брошенной Есениным с двумя детьми на руках, он усыновил этих детей, дал Зинаиде и Танюше с Костей дом и возможность не знать ни в чем нужды. Мало того, великий маг и волшебник Театра (доктор Дапертутто — гофмановский персонаж), он сделал из жены, отроду не игравшей на сцене, работавшей секретаршей, преподавателем, администратором, — актрису. Не просто актрису, а Первую актрису, Примадонну своего театра. И ее игра впечатляла!

Прочитала где-то, что, задумав ставить «Гамлета», на вопрос актеров, кто будет играть главного героя, Мастер не колеблясь ответил: «Зинаида Николаевна».

Вот мы и вернулись к рассказу Ивана Толстого о Гамлете на обложке. Зинаиде Райх Гамлета сыграть не довелось. Ее зверски убили в ее квартире в центре Москвы, в Брюсовском переулке, дело об убийстве заведено не было, соседи почему-то не сбежались на крики, они уже знали кому достанутся освододившиеся комнаты.

Временами Зинаида страдала помрачением рассудка, было сие следствием перенесенного ею тифа, одно время она лежала в специальной клинике. Не знаю, этим ли объясняется то безрассудное письмо, которое она написала Сталину в защиту Мейерхольда в 1937 году, или общим помешательством всех тогдашних взрослых жителей страны на почве страха и отчаяния.

Вот кусочек из этого письма, которое — невероятно, но факт — до Сталина дошло и хранит следы его карандаша: «Я с Вами все время спорю в своей голове, все время доказываю Вашу неправоту порой в искусстве…». Не этими ли словами она накликала на себя убийство в особо садистической форме?

Зинаида Райх и Всеволод Мейерхольд покоятся в разных местах. Она — на Ваганьковском кладбище, а прах Всеволода Эмильевича — в общей могиле № 1 на кладбище Донского монастыря.

Лев Дуров — актер Анатолия Эфроса

01.10.15

Когда Анатолий Эфрос стал главным режиссером в театре на Таганке, кто-то из партийных боссов порадовался: убили сразу двух зайцев — Любимова и Эфроса. Действительно, точно рассчитали.

У меня сейчас сложная задача: написать о двух необыкновенных личностях — недавно ушедшем актере Льве Дурове (1931–2015) и режиссере Анатолии Эфросе (1925–1987). Боюсь, у меня это не получится так снайперски. Но что выйдет, то выйдет.

В документальном фильме, прошедшем в конце сентября на канале КУЛЬТУРА «Сорок минут с Дуровым» (автор и режиссер Петр Шепотинник), Лев Константинович рассуждает словно сам с собой — о своих фильмах, о людях, о стране.

Анатолий Эфрос

Вот показывают знакомые кадры из фильма Михаила Ромма «Девять дней одного года» (1962), здесь Дуров сыграл эпизодическую, но важную роль. Кого? Сам он говорит: гэбиста. И только тут до меня доходит, что все эти годы, начиная с первого просмотра картины в отрочестве, я эти кадры понимала неверно.

Помните? Физик-теоретик в блестящем исполнении Валентина Никулина произносит тост — и лишь коснется своей родной физики, как следует негромкая реплика соседа по столу: «Не надо, не надо говорить». Оказывается, это гэбешник ему запрещает, а я, по наивности, думала, что приятель, опасающийся многословия…

Лев Дуров

Итак, Дуров выступил в роли незаметного работника доблестных органов, в 1960-х вызывающего у людей реакцию неприятия и отторжения. Таких ролей актер переиграет много — в кино и в театре.

Именно ему довелось сыграть злодея из злодеев Яго в эфросовском «Отелло» на Малой Бронной.

А с ролью одного из кинозлодеев, провокатора из «Семнадцати мгновений весны» (1973), был связан эпизод, который нельзя пропустить.

Из-за необходимости сниматься в Германии, артист должен был получить иностранный паспорт и, следовательно, пройти Парткомиссию.

Первый же вопрос его ошеломил: попросили описать советский флаг. В отместку за недоверие Дуров стал описывать Веселый Роджер, пиратский флаг со скрещенными костями на черном фоне. Последовал новый вопрос встревоженной комиссии: назвать столицы республик. Тут уж Дуров дал волю темпераменту — перечислил все уездные российские города: Тверь, Воронеж, Керчь…

Комиссия в волнении попросила артиста назвать членов Политбюро (КПСС). И Дуров, чья смелость намного превышала смелость его театральных героев, Сганареля и Бутона, ответил, что не состоит в партии и не обязан знать членов Политбюро.

Случилось сие в промежутке 1969–1972, времена были вегетарианские, актера не посадили, не уволили, только занесли в черный список и не дали загранпаспорт. Вячеславу Тихонову пришлось стрелять в провокатора под Москвой. Актер сам делает вывод из рассказанного: «Когда говорят о возвращении (прошлого), хватит только этого».

А чего стоят его Одностишия, сейчас особенно актуальные: «Война — добыча цинка возрастает» или на ту же тему: «Я вскинул автомат, а он — быстрее».

Лев Дуров — Бутон

Лев Константинович рассказывает в картине об Эфросе, с которым проработал 27 лет в трех театрах — Детском, Лейкоме, На Малой Бронной. Анатолий Васильевич неизменно брал с