Привал мы сделали уже после полудня, чтобы отдохнуть и напиться воды из небольшого родника на краю поляны. Землю вокруг, под кленами, покрывал густой ковер зеленой листвы… среди которой я вдруг заметила знакомое красное пятнышко.

— Земляника!

Ягодки были темными, размером примерно с ноготь моего большого пальца. По меркам садоводства, в моем мире их посчитали бы чересчур кислыми, почти горькими. Но в сочетании с недожаренной холодной медвежатиной и твердыми как камень лепешками они показались настоящим деликатесом, приятной свежестью, разбавившей вкус во рту.

Я собирала их целыми пригоршнями и складывала в плащ. Плевать на пятна — какое мне дело до капельки земляничного сока, когда там красуются следы смолы, сажи, раздавленной травы и самой обыкновенной грязи? Когда я закончила, мои пальцы липли друг к другу, желудок был набит, а небо и язык будто кто-то натер наждачкой — из-за ужасно кислых ягод. Однако я все равно не могла устоять и тянулась за следующими.

Джейми прислонился плечом к платану, сощурив глаза от бьющего в них солнца.

— Как тебе эти места, саксоночка? — спросил он.

— Здесь очень красиво, правда?

Джейми кивнул, глядя туда, где между деревьями виднелся склон, поросший степными травами, и вновь вздымались деревья — ивы, обрамляющие берег реки.

— Я вот думаю… В лесу сейчас весна. Вон луг… — Он махнул рукой в сторону ольхи на дальнем краю склона. — Его на первое время хватит нескольким животинам, а землю у реки можно расчистить под засев. По склону будет легко отвести воду. А здесь, смотри…

Джейми встал, охваченный мечтами.

Окрестности, на мой взгляд, ничем не отличались от всех склонов и маленьких долин, которые мы прошли за последние дни. Однако для Джейми, с его опытным фермерским глазом, дома, загоны и поля возникали как волшебные грибы в тени деревьев. Он буквально лучился от счастья. А вот у меня сердце налилось тяжестью.

— Думаешь, мы можем тут осесть? Принять предложение губернатора?

Джейми уставился на меня, осекшись на полуслове.

— Можем. Если…

Он замолчал. Солнце опалило его кожу, и я не могла понять, отчего Джейми покраснел.

— Скажи, саксоночка… ты веришь в знаки?

— Какие знаки? — насторожилась я.

Вместо ответа Джейми сорвал какое-то растеньице и положил мне в ладонь — темно-зеленые листочки, похожие на китайские веера, белоснежный цветок на тонком стебельке, а на другом — полуспелая ягода с ярко-красным кончиком.

— Вот этот. Это наше, понимаешь?

— Наше?

— Фрейзеров, в смысле. — Джейми мягко коснулся ягодки грубым пальцем. — Земляника всегда была символом нашего клана… В общем-то, наше имя ее и означало, когда мсье Фрезельер прибыл из Франции с королем Вильгельмом и за свои заслуги получил земли в Шотландских горах.

Вот оно как… король Вильгельм. То есть Вильгельм Завоеватель. Может, Фрейзеры — и не древнейший клан, но родословная у них неплохая.

— Воины с самого начала, так ведь?

— И земледельцы. — Сомнение в глазах Джейми сменилось улыбкой.

Я не рассказала ему о своих мыслях, однако отлично знала, что он думает о том же. Клана Фрейзеров больше не существовало — лишь жалкие остатки, кто выжил благодаря хитрости или удаче. И все же вот он, передо мной, в тартане, высокий и стройный, с темной сталью кинжала на поясе. Воин и земледелец. И пусть земля под его ногами была не шотландской, он дышал воздухом свободы, а горный ветер трепал волосы, поднимая медные пряди ввысь, к летнему солнцу.

— Мсье Фрезельер? — улыбнулась я, изо всех сил стараясь забыть о растущих страхах. — Мистер Земляника? Он их выращивал или просто любил есть?

— Ну, одно из двух. Или и то и другое, — сухо отозвался Джейми. — Или дело было в рыжих волосах?

Я рассмеялась, и Джейми присел рядом на корточки, расстегивая плед.

— Такие растения встречаются редко. — Он тронул веточку на моей ладони. — Чтобы и цветок, и плод, и листва… Белый цветок — это честь, красная ягода — храбрость… а зеленый лист — непреклонность и постоянство.

В горле встал ком.

— Верно, — шепнула я.

Джейми обхватил мою ладонь своей и аккуратно сжал веточку моими пальцами.

— А сама ягода — в форме сердца, — тихо проговорил он и поцеловал меня.

К глазам подступили слезы, одна даже скатилась по щеке. Джейми стер ее, а затем поднялся и расстегнул пояс. Плед складками упал к ногам. Затем Джейми стянул рубашку с бриджами и усмехнулся, глядя на меня сверху вниз, обнаженный.

— Здесь никого, — произнес он. — Никого, кроме нас.

Множество дней нас окружали бескрайние просторы, полные опасностей, глушь, которая начиналась уже за гранью света от костра. Но здесь мы были лишь вдвоем, неразрывно связанные с этим местом, где даже при свете дня не нужно сдерживать бушующие страсти.

— В древние времена мужчины так благословляли поля, — проговорил Джейми, подавая мне руку.

— Что-то я не вижу здесь полей.

И я не знала, хочу ли я вообще их здесь увидеть. Однако я все же стянула кожаную рубашку и развязала самодельный бюстгальтер. Джейми не сводил с меня восхищенных глаз.

— Ясное дело, сперва мне придется срубить несколько деревьев…

Мы расстелили плед поверх плащей и устроились на этом подобии ложа, прижимаясь друг к другу обнаженной кожей, среди желтой травы и ароматов бальзамина и земляники. Я отогнала все те мысли, что терзали меня по пути сюда, желая разделить радость Джейми, покуда он ее испытывает. Я крепко его обняла, а он глубоко вздохнул и прижался еще сильнее.

— Каким был бы Рай без змия? — пробормотала я, поглаживая Джейми.

— А ты бы отведала со мной плод, душа моя? — прищурился он. — С древа познания добра и зла?

В ответ я легонько провела кончиком языка по его нижней губе. Джейми вздрогнул.

— Я готова, — произнесла я, — мсье Фрезельер.

— Мадам Фрезельер… — шепнул Джейми. — Я весь к вашим услугам.

А потом мы разделили этот сладкий плод греха, скрытые зеленой листвой.

Мы лежали в объятиях друг друга, сонные, шевелясь лишь для того, чтобы отогнать назойливых насекомых, пока вечерние тени не коснулись наших ног. Джейми тихо встал и укрыл меня плащом, думая, что я заснула. Я расслышала шорох одежды, потом шелест листвы. Джейми куда-то отошел.

Я перекатилась и увидела его в стороне. Джейми стоял у края леса, глядя с обрыва на реку.

Он надел лишь плед — повязал вокруг пояса, мятый и окровавленный. Со спутанными волосами, лежащими на плечах, Джейми выглядел самым настоящим диким горцем. То, что мне казалось ловушкой — семья, клан, — было его силой. А то, что я считала своей — одиночество, отсутствие уз, — было моей слабостью.

Познав близость, добро и