холина – некоторые разновидности шизофрении отправятся вслед за палатосхизом. «Это блистательный человек. Я буду поддерживать все его начинания, поскольку он просто прекрасен», – говорит Нэнси.

Нэнси прилетела в Нью-Йорк вместе с Линдси, которую Фридмен не видел со времен проживания в Боулдере ее брата Питера. До этого доктор и не догадывался, что Линдси и Нэнси могут быть как-то связаны друг с другом. Для него это стало сюрпризом словно в телешоу «Это твоя жизнь»[70]: оказывается, одни из его самых щедрых спонсоров еще и поспособствовали участию в его исследованиях самой многочисленной семьи.

После многих лет жизни в Боулдере Линдси и Рик переехали в Вэйл. Линдси по-прежнему руководила своей компанией по организации корпоративных мероприятий, а Рик работал горнолыжным инструктором. Они растили двоих детей – мальчик Джек и девочка Кэйт уже достигли подросткового возраста. На несколько лет Линдси и Нэнси потеряли друг друга из виду, пока в один прекрасный день случайно не встретились на трассе в Вэйле, где Джек катался в одной группе с одним из внуков Нэнси. Обрадованная возможности возобновить общение с Линдси и Маргарет, Нэнси стала приглашать обеих сестер на семейные посиделки в Вэйле. Мими в этом не участвовала, для нее времена светского общения с Нэнси Гэри давно канули в прошлое. Но обе сестры с удовольствием возобновили регулярные контакты с семьей, которая настолько сильно изменила их жизнь.

На нью-йоркский симпозиум Линдси взяла с собой дочку. Нэнси поселила их в отеле Pierre (один из самых фешенебельных отелей Нью-Йорка), и все вместе они присутствовали на церемонии вручения премии Фридмену и слушали его благодарственную речь. «К слову, одной из неприятных сторон исследований человека на протяжении его жизненного цикла является то, что эти циклы совпадают с твоим собственным, – сказал Фридмен, вызвав смешки аудитории. – К моменту, когда это исследование завершится, мне будет сто тридцать пять лет. Кому-нибудь из молодых ученых поручат позвонить мне в дом престарелых и сообщить, насколько его результаты соответствуют тому, чего я ожидал».

Потом, когда у Фридмена появилась возможность уделить общению побольше времени, сияющая от радости Нэнси рассказывала ему, что именно она отправила Линдси в Хочкисс и таким образом убрала обеих сестер из семейного дома Гэлвинов, когда дела в нем были совсем плохи.

Линдси молча улыбалась, предпочитая не вдаваться в подробности о том, что, строго говоря, Нэнси не платила за ее обучение в Хочкиссе, и о том, как прошли три года после того, как чета Гэри вытащила из дома ее сестру. Она заулыбалась еще больше, когда Нэнси стала расточать похвалы в ее адрес. «Перед вами та, кто спасалась сама и помогала спасаться другим: Девушка, Которая Выжила», – сказала Нэнси.

Глава 38

Мими

Дональд

Джон

Майкл

Ричард

Марк

Мэтт

Питер

Маргарет

Линдси

«Привет, банда Гэлвинов!

Свежие новости с фронтов науки! Гарвардские ученые хотели бы получить образцы крови внуков Мими и папани, которым сейчас больше восемнадцати. Это в рамках продолжения научных исследований шизофрении.

Мими с папаней активно участвовали в этих исследованиях еще с конца 70-х. Этой осенью доктор ДеЛизи пришлет флеботомиста. Думаю, это нужно будет отметить.

Понимаю, что всем нам хочется найти средство от этой ужасной болезни. Сообщу, когда и где мы соберемся.

Люблю всех вас!

Мэри»

Электронное письмо Линдси членам семьи от 9 сентября 2016 года

В одно из ноябрьских воскресений больше десятка членов семьи Гэлвин собрались у Маргарет в Боулдере. Их пригласили с целью собрать как можно больше образцов ДНК психически здоровых Гэлвинов для сопоставления с уже имеющимися в распоряжении ученых. По этому случаю в город прибыли ассистент ДеЛизи и флеботомист, которые должны были отвезти взятые образцы в Бостон.

«Прямо кровопролитие какое-то. Стоило устроить это на Хэллоуин», – сказала Маргарет.

ДеЛизи обратилась к Гэлвинам еще летом, в преддверии публикации работы с геном SHANK2. До этого никто в семье не имел ни малейшего представления о том, что информация, полученная из образцов их крови, была основой для исследований генетики шизофрении в Национальном институте психиатрии и использовалась практически во всех последующих генетических исследованиях этой болезни. ДеЛизи не контактировала с ними уже несколько десятилетий, по крайней мере с конца 1980 годов. Тогда один из ее коллег связался с семьей после ее первого приезда. Ответивший на телефонный звонок член семьи отказался встречаться и попросил не беспокоить их впредь. Такое бывает: или настроение меняется, или ученый звонит в неподходящий момент.

Разумеется, в этой научной публикации фамилия семьи не называлась. Однако ДеЛизи охотно рассказала Линдси о мутации, а та донесла известие до сестры и матери. Мими, которой только что исполнилось девяносто, была немного смущена новостью. На протяжении многих лет она так старательно винила в семейной болезни Дона, что теперь ей оставалось только застенчиво улыбаться. А Линдси с Маргарет испытали немалое злорадство при виде матери, окончательно убедившейся в несостоятельности своих предположений. И еще они порадовались тому, что так давно начатая научная работа продолжается и налицо результаты, которыми можно похвастаться. Впервые за многие годы сестры ощутили нечто вроде надежды.

Сдававшим кровь не собирались сообщать о наличии или отсутствии у них мутации гена SHANK2. Результаты генетической экспертизы были строго анонимны и использовались только в научных целях. «Мы – цифры, а не имена», – сказала Маргарет. И все же они с Линдси удивились, увидев, кто приехал, а кто нет, кто готов признать возможность наличия у себя генетического сбоя, а кто ведет себя так, как будто такой проблемы нет и в помине. Майкл приехал, но без особого удовольствия – для него это походило на посыпание солью старых ран. Сестре Мими, Бетти, было уже под девяносто, и ее детей, по всей видимости, не затронуло психическое заболевание, преследующее семью Мими. Она по-прежнему жила на Восточном побережье, и ехать ей, ее детям или членам их семей было слишком далеко. Явка представителей следующего поколения вообще оказалась довольно слабой. Дети Майкла приехали, дети Марка – нет, а сына Ричарда, который появился на свет, когда его отцу было семнадцать, вывело из себя одно предположение о том, что ему следует это сделать.

Медики сказали Линдси, что отказы – нормальное явление. Люди испытывают ужас перед этой болезнью и не хотят даже думать о ней.

Неделей позже в доме на улице Хидден-Вэлли Мими осторожно вышла из своей спальни, медленно спустилась по лестнице в кухню и присела у стола. Она двигалась уверенно, но с помощью ходунков, на которых висел портативный кислородный аппарат.

«У меня жуткий артрит, мне вот суставы заменили, – говорила она по телефону за несколько месяцев до этого. – Я теперь прямо Бионическая