впервые случилось, нам было смертельно стыдно».

Теперь она наконец-то могла выговориться, рассказать об этом стыде. «Ох, в этом было все дело, это же такой позор. Все эти обвинения извели меня настолько, что я не могла с подругами разговаривать, да и вообще… Все просто засело внутри, и от этого было очень тяжело. Думаю, тогда я нашла какую-то опору в католической церкви. Приняла все это как свой жизненный удел».

«Так что я оказалась раздавлена. А ведь считала себя такой хорошей матерью. Каждый вечер пекла пироги и печенье. Или хотя бы делала желе со взбитыми сливками», – сказала Мими.

* * *

Несмотря на вспышки сострадания к матери, Маргарет относилась к ней очень критично из-за того, что в центре ее внимания всегда был Дональд и другие больные мальчики, а все остальное рассматривалось в порядке исключения, в том числе и отношения с дочерью. «Из-за Дональда у меня никогда не было мамы», – говорит Маргарет. И теперь она видела в матери всего лишь женщину, которая посеяла ветер и пожинала бурю. «Она стояла на своем, – сурово говорит Маргарет. – И это дорого обошлось ей в плане отношений с дочерьми и другими психически нормальными детьми. Так что в конечном счете она оказалась в проигрыше. Мать отталкивала от себя тех, кто мог бы быть с ней рядом».

По мнению Маргарет, в их числе оказался и отец. «Не знаю, я не оправдываю его интрижки, но не думаю, что там было что-то слишком уж серьезное с обоих сторон».

Сейчас Маргарет видит развитие событий несколько иначе, чем в молодости. Ситуация становилась неконтролируемой прежде всего потому, что в такой большой семье было бы чудом держать под контролем вообще все.

«Я думаю, что это изначально какая-то несознательность – обзавестись дюжиной детей и думать, что они смогут воспитать их обычными американскими гражданами», – говорит Маргарет.

Сейчас у Маргарет с Уайли собственные дети, девочки-подростки Элли и Салли, но в ней по-прежнему живы воспоминания о пугающих обстоятельствах собственного детства. Маргарет хорошо помнит незащищенность, которую девочкой испытывала по отношению к Дональду и остальным братьям, и поэтому никогда не посещает Дональда одна. Она также не хочет, чтобы он общался с ее детьми. Правда, теперь Маргарет испытывает чувство вины перед братьями, большинство из которых лишены того, что есть у нее – детей и безбедной семейной жизни. Покупка дорогих леггинсов для дочерей способна ввергнуть ее в штопор самоосуждения. Ее больные братья не имели никаких шансов на такую жизнь.

«Они теряли рассудок, а я плавала в бассейне гольф-клуба. Рассудок к ним так и не вернулся, а я по-прежнему плаваю в бассейне гольф-клуба», – написала Маргарет в своем дневнике.

Поэтому Маргарет попробовала полумеры. Она помогала дистанционно: посылала деньги и подарочные сертификаты, поддерживала сестру по телефону, слушала и сочувствовала. И тем не менее Маргарет чувствовала себя слишком ранимой, чтобы сделаться частью их жизней. «Это все равно что лить воду в бездонный стакан. Его не наполнишь. Пытаться помочь им бесполезно. Не то чтобы им не хотелось выздоравливать – они просто никогда не выздоровеют. Я честно и откровенно держусь значительно дальше от всего этого, чем Линдси». Она прекратила регулярно навещать братьев в больницах, а в редких случаях, когда это делает, не берет с собой детей.

«Я очень одинока на своем пути выздоровления от родной семьи», – говорит Маргарет.

Линдси очень ценит возможность поговорить с сестрой – «просто знать, что кто-то еще понимает, о чем ты, и осознает всю глубину страдания». Но дистанцирование Маргарет от близких показалось ей еще одним уходом от ответственности. Линдси решила делать обратное – продолжать заботиться о братьях, навещать мать и все остальное в этом духе. Линдси занималась всеми бюрократическими проблемами, возникавшими у матери и братьев: отстаивала социальные пособия, подыскивала самое подходящее жилье, следила за лечением и настаивала на других медикаментах, когда применяемые явно не помогали. Она получила генеральные доверенности и от братьев, и от Мими. В роли попечительницы Линдси чувствовала себя перенявшей все, что восхищало ее в матери – ту самую неустанную самоотдачу, на которую в свое время обратили внимание и ДеЛизи, и Фридмен.

«Родители были так убиты горем. Папа сломался. А мама перестроилась и заняла на редкость твердую позицию», – говорит Линдси.

Линдси понимала, что то, что она делает, чревато конфронтацией с сестрой. Маргарет держалась подальше, а Линдси задавалась вопросом, почему никто не помогает выполнить то, что безусловно нужно сделать.

«Я уработаюсь до полного изнеможения и помощи не попрошу. А обижаться буду потом», – сказала Линдси.

* * *

Когда в начале 2017 года у Мими случился еще один инсульт, Линдси, как всегда, прибыла на место первой. В реанимации у кровати Мими дежурили Майкл и Марк. Заезжал даже Мэтт.

В марте Мими была уже дома и лежала в собственной постели без проводов и мониторов вокруг. Программа паллиативной помощи, под действие которой она подпадала, не предусматривает медицинской помощи как таковой для тех, кто не может позволить себе оплату круглосуточных сиделок. В этом случае близким выдают препараты вроде морфия и обучают их уходу за больным. В случае Мими это означало, что им придется иметь дело с недержанием и катетерами.

После возвращения Мими домой к ним присоединилась Маргарет. Она подолгу сидела рядом с Мими, держала ее за руку и легонько массировала. Майкл наигрывал на гитаре бразильские мелодии. Линдси наводила порядок в доме. Они вспоминали старые фильмы и радовались обществу друг друга. Так прошло десять дней, и вдруг, совершенно неожиданно, Мими снова начала есть.

«Я решила, что умираю, поэтому и не ела», – сказала она.

А потом потребовала яйцо всмятку.

У Маргарет была запланирована поездка на Западное побережье, там ее старшая дочь Элли выбирала себе колледж. Они с Линдси обсудили это и решили, что Маргарет нужно ехать ради Элли.

Однако день отъезда Маргарет совпал с событиями, совершенно неожиданными для Линдси.

Сначала к дому на своей развалюхе подъехал Мэтт – некогда футбольный тренер Линдси, который сейчас сидел на клозапине и жил в бесплатной государственной квартире.

Затем Майкл привез Питера – сейчас ее боулдерский квартирант находился на стационарном лечении в Пуэбло и регулярно проходил ЭСТ.

Затем домработница Мими Дебби привезла из интерната Дональда – старшего из семейных антагонистов, которого Линдси когда-то мечтала сжечь на костре.

Все трое больных снова оказались в этом доме. Очень скоро в нем останутся только они, их мать и Линдси.

И Маргарет уже направляется к дверям.

Линдси понимала, что это не навсегда, что братья просто заехали в гости.