успевшая отключиться от своего рассказа, растерянно начала пытаться найти те моменты в нем, которые могли спровоцировать этот вопрос. Не найдя ничего такого, она все же попыталась додумать этот упущенный аспект ее фантазии.

— Нуу-у… — затянула она, продолжая восхождение на склон горы, — не думаю. Это просто люди, самые обычные люди во всех отношениях, просто обладающие такой вот способностью… Я не понимаю сути вопроса. С чего ты это предположил?

— Просто так спросил, не удивляйся, — усмехнулся Саад. — И не силься найти объяснение. Мне просто нужно было как-то начать свой рассказ, вот ты и помогла. То есть это самые простые люди, у которых есть одна уникальная способность, собственно и делающая их уникальными.

— Я бы сказал, это просто самые обычные люди, — добавил к рассуждению Филипп, прекрасно слышавший диалог и захотевший укрепить неуверенное вступление Саада. — У каждого человека есть одно — как минимум — свойство, делающее его уникальным и драгоценным. Одно свойство, одна способность, одно умение. Разовьешь его — станешь счастливым, потому что именно через это умение ты сможешь показать чудеса жизни. Так, все-все, продолжай…

— Да, Филипп, скорее всего так и есть, — согласился Саад. — Самые обычные люди становятся самыми необычными, если они к себе внимательно присмотрятся. Жил-был самый обычный человек, который стал одним из самых уникальных воинов своего времени. Он давно уже забыл значение слова «поражение», потому что в последний раз он проигрывал сопернику еще на стадии обучения. Очень скоро он добился разрешения участвовать в первой боевой операции на стороне сопротивления, а уже через месяц совершил героический поступок, изменивший ход войны.

В ту ночь под покровом темноты он с двумя боевыми товарищами вышли из леса, в котором скрывались, тайком добрались до ближайшего к ним поселения, вычислили дом, в котором обосновалось командование противника и захватили в плен вражеского капитана с помощником, которых доставили в лес на допрос. До этого им еще пришлось уничтожить шестнадцать караульных, чтобы пленные не смогли дать сигнал тревоги. Они практически очистили деревню от захватчиков, потому что после допроса, во время которого пленные, испугавшись грозивших им пыток, сразу выложили расположение своих сил, и штурмовому отряду, смело отправившемуся в деревню на зачистку, досталось всего пять полусонных рядовых.

Но на этом геройство нашего героя не закончилось… — Саад сделал паузу. — Тавтология какая-то получилась: геройство героя.

— Не страшно, мы поняли. Продолжай, — попросили его спутники.

— Ладно. На этом геройство нашего героя не закончилось. Ранним утром, договорившись с жителями деревни, было решено устроить засаду на случай, если туда прибудут с проверкой. Так оно и вышло. Противник заподозрил что-то неладное и выслал небольшой отряд, чтобы выяснить, были ли у них проблемы со связью или что-то посерьезнее. Словно по какому-то сигналу им навстречу тайно вышел один из жителей деревни вместе со своей женой. К счастью для деревни, их отсутствие обнаружили вскоре после того, как они покинули свой дом. Беглецов вернули и моментально припомнили им все имевшие место в прошлом проявления ненадежности, сомнительности поведения, лояльности по отношению к образу врага, которая время от времени озвучивалась в стане сопротивления и, в конце концов, решили покончить с ними. Однако наш герой — пусть его будут звать Батал — вызвался сделать это с еще большей пользой для сил сопротивления.

«Отдайте их мне. Я выполню приговор сам, да так, что пленные выдадут нам еще много чего», — ни на йоту не сомневался он в своих возможностях.

«Ты помнишь все то, что я обещал с тобой сделать, если бы ты не рассказал нам то, что нам хотелось узнать?» — спросил он у пленного офицера. Крепко связанный и практически обездвиженный пленник испуганно прижался, насколько только это было возможным, к своему помощнику, когда Батал встал в дверном проеме, заслонив собой тусклый солнечный свет.

«Помню, да-да, конечно помню», — залепетал пленник, пересиливая боль в затекших и опухших конечностях.

«Я хочу, чтобы ты запомнил это на всю жизнь, а еще я хочу, чтобы ты рассказал нам все то, что нам не хотелось узнать, но что нам все же стоило знать о вас, грязных ублюдках. Сейчас ты своими глазами увидишь все то, что могло случиться с тобой.»

Его подняли на ноги, освободили от веревок, наградили парой звонких пощечин, вытолкнули наружу и повели вглубь леса. Ноги и руки ужасно болели, но он предпочел терпеть и не обнажать свои мучения. Завидя неподалеку с полсотни солдат, собравшихся в круг, он на какое-то время забыл о боли, но кровь застыла в его жилах сразу же, как его сознание подтвердило, что все, что он увидел, не являлось иллюзией. Ему приказали сесть на неведомо откуда принесенное позолоченное кресло, обитое красным бархатом, перед которым на коленях стояли двое обнаженных беглецов из деревни. Сидеть, да еще в таком кресле, перед этими людьми ему показалось невыносимым, циничным и унизительным действием, но он побоялся возразить мучителям. Кресло своей спинкой вплотную касалось круга, образованного опьяненными чувством наслаждения от близившейся расправы солдатами, которые с издевкой выкрикивали: «Давай-давай, развались на своем троне! Расслабься! Закинь ногу на ногу! Чувствуй себя как в своем штабе».

Он делал все, что ему говорили, продолжая с чувством невыносимого стыда смотреть в глаза таких же испуганных мужчины и женщины и пытаясь понять, встречались ли они когда-либо в прошлом. Вскоре в середину круга вышел Батал. Все, как по приказу, замолчали.

«Он знает, для чего он здесь, но не догадывается для чего здесь этот трон. Он также знает, для чего их подразделения находятся здесь, на наших землях, и знает их планы. Чего-то он, скорее всего, и не знает, но мы поможем его мозгу заработать так эффективно, чтобы он просчитал все варианты, которые эти ублюдки готовят для нас, и честно выложил бы нам правду, когда это все закончится.

Теперь два слова об этих двоих. Они не воины, не стреляют, не убивают, ничего из себя не представляют. Они просто-напросто предатели, которые решили, что искать покровительство у захватчиков надежнее, чем сопротивляться их бесчинствам. Они ничего из себя не представляют, и тем не менее они получат наказание поистине королевских масштабов. Сейчас ты — Король сложившейся ситуации. Аве тебе! Ты сам выберешь им то