Тесня Турцию в Аравии и с юга, и с северо-востока, англичане целеустремленно подтачивали ее позиции и в Месопотамии. Активно использовали в этих целях свои плацдармы в Кувейте и на Бахрейне. Аналогичный опорный пункт ставили целью создать и в Мохаммере(Мухаммаре).

Судя по всему, доносил из Басры С. Тухолка (октябрь 1910 г.), англичане обратят на Мохаммеру еще большее внимание. «Она очень для них важна. Особенно с тех пор, как они получили нефтяные концессии в Ахвазском округе». На днях английский политический резидент в Бушире, майор Перси Кокс, «лично привез шейху Хаз’алю орден Индийской звезды».

Не остался незамеченным у иностранных консулов в Басре, докладывал С. Тухолка, и последовавший затем приход в Мохаммеру английской канонерки «Redbreast» — на случай, думается, защиты Мохаммеры от акций со стороны турок. Судно доставило ружья и патроны. Ночью их перегрузили на паровой катер тамошнего английского консула, г-на Вилсона. Вероятно, что и оружие, и боеприпасы он уже передал шейху Хаз’алю (81).

«Влияние англичан в Мохаммере, — говорится в депеше С. Ту-холки от 30.12. 1911 г., - значительно усилилось ввиду активизировавшейся деятельности “Англо-Персидской нефтяной компании” (располагает конторой в Мохаммере; разрабатывает нефтяные поля близ Шустера; владеет пристанью на берегу Шатт-эль-Араба)». В последние месяцы в Мохаммере «почти постоянно стоят 2–3 английских небольших военных судна. И есть все основания думать, что шейх Хаз’аль, если не письменно, то устно условился с англичанами об оказании ему в случае нужды покровительства и защиты» (82).

Отношения между генерал-губернатором Басры и шейхом Хаз’алем «наружно — хорошие, но на деле — натянутые», информировал С. Тухолка. В Мохаммере «постоянно пребывает турецкий чиновник (каргузар), никакой властью там, впрочем, не располагающий».

«Англичане намерены держать и саму Мохаммеру, и владения шейха Хаз’аля вверх по Каруну под своим контролем или покровительством (смотря по обстоятельствам)». Турки это понимают, и вали Басры «добился от Константинополя приказа», запрещающего впредь «переводить на имя шейха Хаз’аля земельную собственность в Басорском вилайте». В целях оказания давления на шейха Хаз’аля османы «стали травить Мирзу Хамзу, доверенного шейха Хаз’аля в Басре, управляющего его имениями и домами в Басорском вилайете. Возбудили против него уголовное преследование по делу об избиении одного араба». В прежние времена, человек этот, «подкупая турецких чиновников… и имея в своем распоряжении целые арабские племена, признающие власть шейха Хаз’аля, а также большой контингент разбойников и убийц», промышлявших налетами на суда в устье в Шатт-эль-Араба, «пользовался в Басре влиянием большим, чем даже тамошние валии».

После истории в Кут-эль-Зайне (речь идет о разрушении турецкой канонеркой «Мармарис» домов шейха Хаз’аля), сообщал С. Тухолка, и возбуждения уголовного преследования против него Мирза Хамза выехал в Мохаммеру. «Если он не явится в суд, то лишен будет турецкого подданства и гражданских прав, что повлечет за собой и аннулирование оформленных на него владений шейха Хаз’аля».

Повышенный интерес Англии к Мохаммере, указывал С. Тухолка, определялся целым рядом факторов. Во-первых, тем, что княжество это могло стать для англичан «прекрасным опорным пунктом в их деятельности против Турции» как в бассейне Персидского Залива, так и в Южной Месопотамии. Во-вторых, в силу того, что у англичан имелись «большие коммерческие и денежные интересы на реке Карун», и особенно с тех пор, как «Англо-Персидская нефтяная компания» начала работы «на нефтеносных полях близ Шустера и Ахваза».

Персидское правительство, отмечал С. Тухолка, видя обострение англо-турецкого соперничества за Мохаммеру, стремилось, судя по всему, к тому, чтобы максимально, насколько можно, «ограничить самостоятельность шейха Хаз’аля». Доказательством тому — приказ, отданный ему из Тегерана, «сноситься с басорским валием не непосредственно, как прежде, а только через здешнего персидского консула». Напомнили ему персы и о том, что любые юридические акты, подписываемые им без согласия Тегерана, рассматриваются ими — в силу их прав на Мохаммеру — недействительными (83).

К 1910 г. Бахрейнские острова, как писал в своих донесениях из Басры консул Российской империи С. Тухолка, «фактически уже находились почти в вассальных к Англии отношениях». Бахрейнский шейх ‘Иса «во всем» слушался тамошнего английского консула, который «часто» брал на себя «преследование преступлений и разбор тяжб между бахрейнцами», и «выдавал им — в случае их отъезда с острова — особые английские паспорта».

Возможностью приобретения английских паспортов пользовались и жители некоторых соседних с Бахрейном арабских уделов, в том числе и Мохаммеры. Бывая по торговым делам на Бахрейне, они «без особого труда» получали их у английского политического агента, и возвращались домой. Англичане, в свою очередь, приобретали таким путем в Мохаммере дополнительную «точку опоры» (84).

В июне 1910 г., докладывал С. Тухолка, «английское правительство заключило контракт с фирмой “Strick” на поставку 30 000 тонн угля для обеспечения топливом английских военных судов» с угольных станций в портах Персидского залива, а именно: в Маскате, Бендер-Аббасе, Линге, Дубае, Бушире, Кувейте и на Бахрейне. Подписание этого контракта дает основания предполагать, что «англичане намерены держать в Персидском заливе значительные военные силы, дабы укрепить их и без того там уже преимущественное положение». В фокусе внимания англичан в их деятельности в Верхней Аравии, как можно понять из депеш С. Тухолки, находились в то время Бахрейн, Кувейт, Катар и Неджд, а также Мохамме-ра (85).

Турецкие чиновники в Басре, судя по донесениям С. Тухолки, сталкиваясь с необходимостью принятия решений по тем или иным вопросам, связанным с Бахрейном, как им быть, не знали. Ибо, несмотря на остававшиеся в силе претензии турок на Бахрейн, он де-юре уже находился под протекторатом Англии. Генерал-губернатор Басры, сообщал С. Тухолка (13.04.1910), направил даже запрос в Министерство внутренних дел Турции с просьбой дать четкое указание насчет того, «как ему относится к Бахрейну». Англичане, писал он, — и подтверждением тому очередная нота, полученная им от английского консула в Басре, г-на Кроу, — считают Бахрейн «находящимся под их протекторатом», а бахрейнцев — под их защитой. Недавно, сообщал генерал-губернатор, «турецкий купец из Басры, некто Шауль Барох, обратился в хукумат [администрацию] с просьбой о взыскании долга с некоторых жителей Бахрейна, а он, вали, не знает, как ему поступить» (86).

Непросто складывались отношения у турок, докладывал С. Тухолка (20.12.1910), «и с Мубараком кувейтским, и с Хаз’алем мохаммерским», которые подпав, кто де-юре, а кто де-факто, под протекторат Британии, «еще больше сблизились с англичанами» (87).

В целях проникновения в Месопотамию англичане, как информировали Санкт-Петербург наши дипломы из Багдада и Басры, пытались использовать тамошнюю крупную еврейскую общину. В 1911 г. в Басре, по сведениям российского консульства, проживало «свыше 4 000 евреев; в Багдаде — 45 000; в Хилле — 1 200; в Мосуле — 3 500». Небольшие еврейские коммуны имелись и в других городах Месопотамии. Занимались евреи «денежными операциями, торговлей и ремеслами». Крепко держали руку на пульсе местной торговли, и потому представляли особый интерес для британцев, планировавших с их помощью, когда потребуется, дезорганизовать торговую и финансовую жизнь края.