ждать засада. К тому же другого способа проникнуть в логово Сайруса все равно нет. Во всяком случае, для нас.

Через пятьдесят ярдов мы натыкаемся еще на одну стальную дверь, тоже снабженную биометрическими охранными системами. После того, как Хадсон сканирует, наверное, с десяток различных частей своего тела, раздается громкий щелчок. Несколько секунд – и дверь отодвигается в сторону. Мы оказываемся лицом к лицу с двумя здоровенными и хорошо вооруженными воинами Вампирской гвардии.

Глава 61. Криповатая крипота

– Черт, – бормочет Джексон, торопливо пройдя вперед. Я уже чувствую, как пол под нашими ногами начинает чуть заметно дрожать. – Я же тебе говорил…

– А я говорил тебе, – отвечает Хадсон и плечом отодвигает его в сторону. – У меня все под контролем. Как жизнь, Дариус?

Он пожимает гвардейцу руку, и я вижу блеск золотой монеты.

– Хорошо, ваше высочество. А как вы сами?

– Бывало и получше, – отвечает Хадсон и, пожимая руку второму гвардейцу, также передает ему золотую монету. – Рад видеть тебя, Винченцо.

Тот быстро наклоняет голову, и его длинные черные волосы падают ему на лицо.

– А уж как я рад видеть вас, ваше высочество. Но должен сказать, что вы выбрали ужасное время для визита.

– Да, я догадываюсь. – Хадсон подается вперед и спрашивает так тихо, что его едва слышу даже я, стоящая всего в паре футов от него:

– Где он держит их?

На лице первого и более крупного из гвардейцев – кажется, Хадсон назвал его Дариусом – проскальзывает облегчение.

– В двух разных местах. Большинство держат на нижнем ярусе, они ждут… – Он запинается и качает головой. И я впервые замечаю бусинки пота у него на лбу.

– А остальные в колодцах, – говорит Винченцо.

– В колодцах? – изумляется Хадсон. – Зачем ему…

– Он сажает их туда, когда заканчивает с ними. Там они изолированы, и никто не слышит, как они кричат. – От этих слов у меня мороз по коже. Значит, Сайрус мучает их, опустошает, а затем бросает туда, где никто не услышит их воплей? – Я никогда не слышал ничего ужаснее.

Джексон и Хадсон быстро переглядываются, и я вижу в их глазах нечто такое, что у меня перехватывает дыхание и холодеет кровь. Я не стану спрашивать у них объяснения сейчас, при Иден, но непременно спрошу потом. Потому что, если дело действительно обстоит так скверно, как я думаю …

Мои руки сжимаются в кулаки. Мне никогда не хотелось причинить кому-то боль, но Сайрус перешел все границы. Я сыта по горло тем, что он калечит и убивает тех, кто мне дорог, тем, что он причиняет вред Хадсону и Джексону. Я не желаю, чтобы он и дальше терроризировал тех, кого я люблю. Так или иначе, теперь мы положим этому конец, и я сделаю это сама – даже если это уничтожит меня.

Черт возьми, у меня же есть нить едва народившегося полубожества, и пусть мне страшно пускать ее в ход, но, может, стоит попробовать еще раз, чтобы задать Сайрусу перцу?

– По крайней мере они живы, – замечает Хадсон, затем спрашивает: – А кто охраняет их?

– Темницы рядом с криптой были построены Кузнецом. – Дариус пожимает плечами. – Без магии или особых талантов им оттуда не вырваться, так что их охраняет всего пара стражников плюс один у колодцев.

– А где все остальные? – спрашивает Джексон.

– Они охраняют входы, чтобы внутрь не могли попасть вы. – Винченцо ухмыляется. – Сам я должен сейчас находиться на нижнем ярусе, охраняя вход вместе с пятнадцатью другими гвардейцами.

– А мне положено быть на главном ярусе, – добавляет Дариус. – Но у меня случились чрезвычайные семейные обстоятельства как раз тогда, когда вы написали мне на телефон.

– Я признателен тебе за это. – Улыбка Хадсона мрачна и полна решимости. – А на лестницах никого нет?

– Когда я смотрел в последний раз, там было чисто. Мы провели короткую рекогносцировку, пока ждали вас. И больше всего гвардейцев сосредоточено на верхнем ярусе, рядом с королем.

– Наш милый старый папаша всегда прежде всего прикрывал собственную задницу, – замечает Хадсон, когда мы идем по коридору за двумя гвардейцами, зорко поглядывая по сторонам. – А моя мать сейчас с ним?

– Королева отправилась навестить свою сестру, – отвечает Винченцо. – Насколько я понял, эти истошные крики… портят ей аппетит.

– Ну, это нам точно ни к чему, – гадливо бросает Джексон.

Хадсон останавливается.

– А что остальные наши? Вы видели их?

Прежде, чем ответить, Винченцо бросает взгляд на Дариуса.

– Простите, ваше высочество. Они сопротивлялись, но их скрутили прежде, чем мы смогли добраться до них.

Я ахаю, сразу же сообразив, что речь идет о Флинте, Мэйси и Мекае.

– Они… – Я с трудом выдавливаю из себя этот вопрос. – Они в колодцах?

У меня все обрывается внутри, когда я представляю себе, как моя кузина, мои друзья, лишенные своей силы, лежат на дне колодца, вопя от боли. Я ощущаю ужасную слабость и, чтобы не упасть, кладу руку на предплечье Хадсона. Он накрывает ее ладонью.

– Нет, они все еще в темницах, мисс…

– Ах, да, простите мои дурные манеры, – спохватывается Хадсон. – Позвольте мне представить вам мою пару, Грейс – королеву горгулий.

Двое гвардейцев щелкают каблуками и немедля отвешивают низкие поклоны, бормоча:

– Ваше высочество.

Но как только они выпрямляются, Дариус с опаской смотрит вперед, затем назад и шепчет:

– Вашему высочеству не следовало появляться здесь. – Он глядит прямо на меня, и у меня по спине бегут мурашки. – Если вас поймают, то, боюсь, не останется вообще никакой надежды. У него есть план…

Винченцо перебивает его и обращается к Хадсону.

– Мы и так уже сказали слишком много. У нас ведь есть и наши собственные семьи, о которых надо заботиться. Но имейте в виду, ваше высочество, с тех пор, как вы были тут в прошлый раз, многое изменилось. У Сайруса появились могущественные союзники. А теперь пойдем дальше. – С этими словами Винченцо снова трогается с места, и все мы следуем за ним.

У меня столько вопросов, что я не знаю, с какого начать, но быстрый взгляд, который на меня кидает Хадсон, говорит мне, что сейчас не время. И вместо этого я настороженно осматриваюсь, готовясь заморозить любых других гвардейцев, если они попадутся на нашем пути.

Тут полно поворотов, и я ожидаю, что на нас в любой момент могут напасть из-за скрытой двери или стенной ниши. Видимо, остальные чувствуют себя так же, поскольку никто не произносит ни слова, пока мы не проходим под огромной каменной аркой и не входим в просторный зал.