— С которым?

— Его зовут Стюарт Уэйд. С ним были еще двое, не знаю, кто они. Они, должно быть, опрокинули большой стеклянный шкаф, где Тим хранил свои фотографии в рамках, кубки и награды. По всему полу валялось битое стекло, и я видела, как один из мужчин нарочно наступил на одну из фотографий. Затем другой достал пистолет и навел на Тима.

— Вы хотите сказать — ружье? — спросила Ева, вспоминая о самоубийстве Тима.

— Нет. Пистолет. Тим, похоже, до смерти перепугался. Я думала, его инфаркт хватит. Они называли его стукачом и крысой и угрожали ему, говорили, что им нужно знать, что он сказал и что собирается делать с тем-то и тем-то.

— У вас есть какие-то предположения, о чем они говорили?

Она покачала головой.

— Речь шла о расследовании, которое проводило Управление на ипподроме?

— Не помню. Потом они сказали, что сделают с ним, если он обратится в полицию. Я чуть не описалась от страха и звука не смела издать. Тим продолжал говорить, что он тут ни при чем, но они ему не верили. Потом один из них, по-моему Уэйд, сказал, что, если он не будет делать то, что они ему говорят, они его убьют.

— Они вас не видели?

— Нет, но меня видел Гарри Майклс. Я решила, что мне нужно убраться оттуда, пока они не вышли. Я старалась идти как можно тише, и тут, прямо как из воздуха, передо мной появился Гарри. Я, наверное, подпрыгнула от неожиданности и чуть не закричала. А он улыбнулся и сказал: «Привет», проходя мимо меня, как будто ничего не произошло. Было уже совсем темно, но я совершенно уверена, что он видел, как я заглядывала в окно.

— А что потом сделал Гарри?

— Он направился в офис, спокойный как удав, вроде как ничего не случилось. Насвистывал себе.

— А вы знаете, что произошло, когда он вошел туда?

Она покачала головой:

— Я от страха чуть в штаны не наложила и побыстрее сделала ноги. Вернулась в коттедж и забрала вещи. Я очень нервничала еще с тех пор, как подслушала ссору между Тимом и Салли, так что мой чемоданчик был более-менее собран.

— Вы позвонили матери? — спросила Ева, вспоминая список звонков, которые сделала Джейн в тут вечер.

Она кивнула:

— Я рассказала, что случилось, и мама посоветовала мне убраться оттуда побыстрее.

Ева некоторое время молчала. Помешал ли Гарри тому, что происходило в кабинете его отца, или он был участником? Был ли он в сговоре с Уэйдом? В целом, исходя из того, что она видела и слышала, последнее казалось вероятным. От этой мысли она содрогнулась.

— Вы видели кого-нибудь у коттеджа, пока находились там?

— Нет. Но я пробыла там недолго.

Она и правда вовремя убралась, подумала Ева, вспомнив слова Сьюзен Райт о мужчине в костюме, которого она видела на улице, когда проезжала мимо коттеджа. Скорее всего, это был Уэйд или один из его сообщников, и взлом, должно быть, тоже их рук дело.

— Что вы делали потом?

— Я выбросила телефон и избавилась от машины. У меня с собой было много денег…

— Это те деньги, которые давал вам Лорни Андерсон?

Джейн кивнула:

— Я прятала их в коттедже. Ехать домой я не осмеливалась. Боялась — вдруг они меня выследят? Поселилась в отеле под другим именем, купила новый телефон и снова позвонила маме, это заняло пару дней, мама быстро нашла мне другую машину. Когда я не пришла на работу, они объявили меня в розыск. На следующей неделе мама узнала, что Тим Майклс покончил с собой. Вот тут я обделалась со страху.

— Вы полагаете, что его убили?

— Да.

— А вы не подумали обратиться в полицию?

Она окинула Еву широко раскрытыми глазами:

— Ни за что. Как вы не понимаете, я тогда оказалась бы в опасности.

— Вы могли бы пройти по программе защиты свидетелей.

Джейн яростно затрясла головой:

— Я читала, что это такое. Я не могла просто так взять и попрощаться навсегда с мамой и папой, и они уж точно не захотели бы этого. В любом случае я не сомневалась, что эти люди каким-то образом все равно нашли бы меня. Я коротко подстриглась, покрасила волосы и сделала все, что могла, чтобы изменить свою внешность. На какое-то время я собиралась залечь на дно, может быть, уехать в Шотландию, или Ирландию, или куда-нибудь достаточно далеко, но чтобы мне не понадобился паспорт. Было бы проще просто исчезнуть на некоторое время, пока все не уляжется и обо мне не забудут. Я надеялась, что однажды, может быть через несколько лет, смогу вернуться к прежней жизни. А потом все перевернулось вверх тормашками, когда в лесу нашли тело той женщины.

— Почему решили, что это вы?

— Потому что лес рядом с ипподромом, я думаю. Может быть, я на тот момент была единственной пропавшей девушкой.

— Они должны были попытаться сопоставить митохондриальную ДНК тела с ДНК вашей матери.

— Нет смысла. Мама не могла иметь детей. Она меня удочерила, настоящую мать нельзя найти, и я понятия не имею, кто был моим отцом.

— У полиции должно было быть что-то конкретное для идентификации. Как насчет отпечатков пальцев или привлечения судебной стоматологии?

— Я не знаю, что делала полиция и почему они там решили, что это была я. Но когда они появились на пороге дома моих родителей и сказали, что им очень жаль, но они должны сообщить, что меня нашли и что я мертва, это было как подарок небес. Мама великолепна сыграла свою роль, так, во всяком случае, говорил папа. Я долго боялась, что они обнаружат свою ошибку, но мы так ничего и не услышали.

— Тело умершей должны были выдать вашим родителей. Что с ним сделали?

— Кремировали. Отец решил, что так будет лучше.

— Вы хотите сказать, что таким образом не будет возможности его выкопать и доказать, что это не вы?

Джейн, опустив глаза, внимательно рассматривала свои руки:

— Думаю, да. Та женщина мертва. Кому какое теперь дело?

Ева безнадежно покачала головой. Кто-то потерял дочь, может быть, сестру или возлюбленную, семья десять лет в неизвестности, но ясно, что для Джейн все это ничего не значит. Месть за то, что сделал с ней Шон Фаррелл, и ее собственная безопасность — вот все, что имело значение.

— Значит, когда Шон Фаррелл был обвинен, а затем признан виновным, вам или вашим родителям не пришло в голову заявить о себе? — спросила она.

— Нет. Я же сказала, на кону была моя жизнь. И в любом случае, как я уже тоже говорила, Шона нужно было посадить.

Окна так запотели изнутри, что было почти невозможно видеть, что снаружи, и это отсутствие видимости вызывало что-то вроде клаустрофобии. Даже с учетом показаний Джейн вряд ли Уэйда обвинят спустя столько времени. Это было бы слово Джейн против его слова. Он легко все опровергнет как дикие фантазии девицы, патологической лгуньи, которая скрывалась в течение десяти лет и позволила невиновному человеку попасть в тюрьму. Несмотря на все утверждения Джейн о том, что она что-то видела и слышала, не было никаких доказательств того, что Уэйд или кто-то из других мужчин действительно выполнил свои угрозы и убил Тима Майклса.