Впрочем, Ник для бойцов «Азимута» составил отдельный график дежурств — в качестве дополнительного присмотра. Подстраховка, так сказать…

Первым на пост заступил Сизый: вольготно развалился на складном стульчике, забросив больную ногу, одетую в белоснежный свежий гипс, на ближайший валун, — с винчестером в руках и зверским выражением на небритой физиономии…

В пять часов пополудни началась карибская свадьба.

Из подручного материала были заранее наспех сколочены грубые столы и стулья, а особо важным персонам была предложена раздвижная походная мебель, взятая в качестве трофеев в боях с американскими империалистами.

Особо важными персонами являлись: Ник и его подчинённые, капитан Зорго и его невеста Сара Монтелеон, Джедди с камышовой кошкой Маркизой, Джек Негро, индианка Нару — в качестве подружки герра Ганса Вагнера, и католический священник отец Джузеппе — пожилой седовласый красавец, важный и импозантный, итальянец по происхождению.

На столах быстро расставили нехитрое продовольствие, захваченное ополченцами с собой из дома. Припасами покойных американцев также не побрезговали: вскрыли все консервы с тушёной кенгурятиной, варёными макаронами и разными фруктами, также равномерно распределили эту заморскую снедь по столам.

А со спиртными напитками проблем и вовсе не наблюдалось: двое суток назад из Сан-Анхелино прибыл караван, состоящий из дюжины разномастных возков и кибиток.

Одна, самая комфортабельная повозка предназначалась для достопочтенного отца Джузеппе, ещё две были заполнены весёлыми пьяненькими сеньорами и сеньоритами, а все остальные транспортные средства были забиты под самую завязку бутылками, флягами и бочонками, наполненными благородными винами, различными тропическими настойками и другими крепкими напитками…

Все участники торжественной церемонии расселись по своим местам, отец Джузеппе в полной тишине зачитал несколько коротких молитв общей традиционной направленности, после чего непосредственно перешёл к обряду венчания.

Зорго застыл в почтительном полупоклоне, прекрасная сеньора Сара скромно спрятала свои зелёные глаза за широкими полями коричневой шляпы, молчаливые зрители чуть заметно улыбались и лукаво перемигивались между собой

— Если кто-либо из здесь присутствующих знает причину, по которой этот брак не может быть заключён, — пусть встанет и сообщит всем нам об этой причине! — подошёл к финальной части отец Джузеппе, выждал добрых три минуты и, обрывая звенящую тишину, провозгласил: — Перед Богом и людьми объявляю вас мужем и женой!

Через несколько секунд Ник совершенно оглох от громких криков и дружной канонады выстрелов из всех видов и типов огнестрельного оружия…

Честно говоря, эта карибская свадьба очень сильно напоминала Нику среднестатистическую русскую: песни и танцы под мелодичный звон парочки раздолбанных гитар, бесконечная вереница изысканных тостов, отдельные пьяные стычки не в меру подпивших гостей.

Разве что никто не скандировал без остановки дурацкое: «Горько, горько!»

А так — очень и очень похоже.

В какой-то момент, когда свадебное празднование уже перевалило за свой экватор, Нару, загадочно улыбаясь, ушла к повозкам и вскоре вернулась, уверенно неся на своём худеньком, но крепком плече пузатый пятнадцатилитровый бочонок с вином.

Поставила бочонок на стол и радостно сообщила на ломаном испанском языке, улыбаясь широкой и доброй улыбкой:

— Это вино из ягод дикой сливы, очень и очень вкусное!

Зорго повернул изящный бронзовый краник, подставил рот под тоненькую янтарную струйку, сделав несколько глотков, подтвердил:

— Действительно — сливовое вино, и превосходное! Про это вино даже романс старинный есть, вот, послушайте:

Терпкое вино из ягод дикой сливы…

Под свечой искрится так оно…

Всё бредут хмельные пилигримы,

Воспевая славное вино…

— Да, Зорго, — согласился Ник, попробовав в свою очередь этого вина и выслушав романс до конца: — И вино отличное, и романс твой — что надо…

Солнце уже приближалось к линии горизонта. Неуклонно удлиняясь, ожили тени, закружились в причудливом хороводе…

Нару взяла трёхлитровый походный котелок, наполнила его из бочонка пахучим сливовым вином и пошла вокруг стола.

Каждый по очереди брал котелок в руки, говорил свой нехитрый тост, делал несколько глотков — сколько считал нужным — и возвращал котелок Нару.

Говорили все вроде о разном, а по сути получалось — об одном и том же.

О свободе, чести, достоинстве, справедливости, дружбе.

Очередь дошла до Айны.

— Отведайте, милая донна Анна этого славного вина! От души предлагаю! Дикая слива в наших краях — символ искренней любви, большой, до гроба! — дружелюбно (через переводчика Джедди) предложила Нару.

Айна взяла в руки протянутый котелок, улыбнулась — как-то слегка печально, проговорила едва слышно, задумчиво, неотрывно глядя на Сизого:

— Я пью — за любовь! И за детей наших — настоящих и будущих!

Поднесла котелок к губам, но глотнуть не успела.

Нару ловко выхватила из ножен острый кинжал и ударила Айну — прямо под сердце.

Быстро всё так случилось, никто не сумел ей помешать…

Нару, конечно, тут же порвали на мелкие части. Первым Сизый метнул свой нож — прожужжал серебристый веер, и у Нуру из горла забил кровавый фонтан. Ник браунинг свой разрядил в подлую убийцу, Банкин — всю обойму из винчестера, остальные… Порвать-то порвали, а толку?

«Какой же я дурак! Нет, даже не дурак — сволочь последняя! — без устали корил себя Ник. — Знал же, знал на уровне подсознания, что не кончится это добром. Как же иначе, голливудских фильмов-то, в своё время, досыта насмотрелся. В этих фильмах всегда так было: кончается романтическая история полным хэппи-эндом, главные герой и героиня целуются, и тут из-под обломков разрушенного здания вылезает мерзкий монстр, убитый уже много раз, поднимается, и герою, либо героине, подло стреляет в спину. Знал ведь всё, а недосмотрел! Предлагал же тогда мудрый Аймар — сразу эту Нару зарезать, чтобы не рисковать, так нет же, не послушались старика, слюнтяи…

Айна безостановочно хрипела и протяжно стонала — практически выла, на её губах пузырилась странная зеленоватая пена.

Ник склонился над раненой девушкой, внимательно присмотрелся.

Нож, судя по всему, совсем неглубоко вошёл в грудную клетку и сердца не задел.

Почему же Айна так хрипит? А ещё — эта пена странная…

Подошёл Зорго, торопливо снял с мёртвого тела Нару ножны, понюхал, тут же переменился в лице.

— Плохо всё, совсем плохо, — сообщил дрожащим голосом. — Это яд «бозанко», страшный, смертельный!

Джек Негро тоже повертел ножны в руках, хмуро подтвердил: