Холодок пробежал по спине. Неужели она умрет? Знать бы наверняка…

Оформление туристической визы заняло некоторое время. Страх, что мне ее не дадут, был сильнее страха за детей, по крайней мере в тот период. Жизнь распалась на до и после.

Что ждало меня в Канаде? Слезливое прощание и обещания слать друг другу открытки и подарки по праздникам и дням рождения? Или молчаливая встреча в кафе, робкие взгляды исподлобья, а потом поездка в аэропорт, объятия напоследок и последний взгляд, преисполненный всей невысказанной любови, что томилась в нас двоих. Радость предстоящей встречи заглушали мысли. Шум в голове не стихал, даже когда я оказался в Канаде.

Меня никто не встречал. Получив багаж, я взял такси и поехал в гостиницу. Первую СМС отправил жене. Да, все-таки ей, потому что мне есть куда возвращаться, и там в далекой Москве меня ждут и любят. Я написал, что благополучно прилетел, получил багаж и еду в такси. Чистая правда. Встреча с клиентом назначена на завтра. Что тоже правда. Софья настолько великодушна, что не спешила в мои объятия, а предпочитала увидеть меня отдохнувшим и полным сил на следующий день.

Сразу после душа отправился искать кафе. Оттава не смогла соперничать с мыслями о предстоящей встрече, но город практически совсем не остался в памяти. На ресепшене девушка говорила что-то про Парламентский холм, развод караула, канал Ридо и рынок Байвард…

Ровные прямые широкие улицы со свободно расставленными домами, не слишком высокими, но и не низкими, встречали меня приветливо.

А потом я поймал себя на мысли о том, что боюсь потерять Софью как друга, неуловимого, невидимого духовника, которому мог рассказать самое сокровенное – мысли, желания, радости и горести, коих накопилось немало за целые десять лет нашей переписки. Оттава стала местом нашей последней встречи, местом расставания и угасания странных, ни на что не похожих отношений.

Кто же мне Софья? Платоническая возлюбленная, друг– философ или просто несбывшаяся мечта на одну ночь?

Перебирая в голове все возможные варианты, я обнаружил себя в кафе листающим меню и тыкающим в первое попавшееся блюдо со знакомым словом «chicken». Мой выбор был не осознан, но разве есть мне сейчас дело до осознанности в еде, когда впереди ждет тяжкое бремя расставания.

Мне стоило быть радостным, ведь мы увидимся после стольких лет. Как я ни старался, но выжать из себя подобие улыбки при мысли о предстоящей встрече не получалось. Огромная чужая мужская тень легла между нами. Кто он, откуда, зачем ей вообще муж? Блуждающие мысли не давали покоя. Не в силах совладать с ними, после обеда я все-таки направился осмотреть город, чтобы отвлечься и пусть на мгновение забыть о причине нахождения в далекой и казавшейся холодной и бездушной стране. Нет, здесь тоже светило солнце и облака рисовали причудливые узоры, как бывало с самого детства, даже асфальт оказался знакомого цвета, и марки машин все те же, люди такие же. Только внутри меня все сжалось. Я смотрел на солнечный диск, щурился, и глаза слезились. Нет там затмения и никогда прежде не было. Все сон, мрачный, длинный и прерывистый. Только проснешься, как опять накрывает мгла тревожной дремы с мазками снов, что расплывались при первом проблеске солнца.

Я уставился на огненный диск в небе, чтобы оправдать слезы. Показать мимо проходящим людям, что мой плач не дань слабости или горьким мыслям в такой солнечный и погожий денек, а всего лишь болезненная реакция на яркий свет.

Передо мной предстало во всей красе и величественности здание парламента. Туда даже пускали бесплатно, и я рискнул встать в очередь. Время медленно тянулось из-за вновь набежавших мыслей. Они – словно неконтролируемая волна, которую созерцаешь, стоя на берегу. Такая волна накатывает, лижет ноги и убегает обратно в пучину, чтобы вернуться с новой силой. Неожиданно мне стало холодно и противно мокро от воображаемых брызг.

Я не хотел расставаться с Софьей, не успев встретиться.

Страх неизвестности не покидал. Ощущение, будто я перед экзаменом – все внутренние органы сжались и замерли, кроме сердца, которое, наверное, выдавало сто двадцать ударов в минуту. Раскалывалась голова, потели руки и захотелось в туалет. Не выдержав внутреннего напряжения, я покинул очередь и быстро пошел к себе в гостиницу.

Софья должна прийти завтра в лобби к десяти утра. Надеюсь, придет одна, но если нет, убегать не буду – покажу себя с наилучшей стороны. Я приветлив, галантен, вежлив и учтив. Пусть об этом узнает и муж Софьи.

Не спалось. Телевизор показывал примерно то же самое, что и в России – новости, спорт, погоду, какое-то шоу и телесериал. Чтение книги и просмотр любимых сайтов, свежий воздух – ничто не помогало уснуть. Но мне необходим отдых. Смена часовых поясов неблагоприятно скажется на самочувствии, а тут еще бессонница. Я старался ни о чем не думать – «играл в смерть», как рассказывала Софья. Неподвижно лежал, глядя в одну точку без мыслей, и, о чудо, – это помогло. Уснул, правда, далеко за полночь, поэтому раннее пробуждение, а я просил на ресепшене разбудить меня рано, оказалось тяжелым. После звонил будильник, включился телевизор – одним словом, все возможные способы пробуждения были мною задействованы.

Завтрак в гостинице показался скудным. Какие-то булочки с джемом, чай-кофе, тосты да сыр с ветчиной. Ни каши, ни даже яичницы, к которым так сильно привык. Пришлось съесть порядочное число тостов, чтобы набить желудок. Меж тем часы показывали девять пятьдесят. Сказать, что я не волновался, значит ничего не сказать. Я ел скорее не оттого, что был голоден, а потому что это необходимо. Чувство голода всегда пропадало во время переживаний. Поэтому я так часто сильно худел, а потом мучился с набором веса, чем всегда расстраивал мать.

Закончив завтрак, медленным шагом с нарочито никуда не спешащим видом, я отправился в лобби. У большого светлого окна стояли кресла и столик – именно там, мне показалось, ожидание будет не таким томительным. Жизнь кипела за окном. С течением времени я привык не обращать внимания на происходящее вокруг, не смотреть людям в глаза, а сосредотачиваться на себе. Вот и сейчас внимание ушло вглубь – каждый удар сердца отдавался в ушах. Устав от мыслей, я направил внимание на причудливые линии, которые нарисовала сама природа на деревянном столе. Годичные кольца расплылись по столешнице в таинственный оккультный рисунок, и теперь мое подсознание с помощью воображения пыталось сопоставить увиденное с хранящимися в памяти формами.

Змеи – множество змей извивались и корчились прямо передо мной. Потом они медленно превращались в шрамы на теле стола… И тут я услышал легкие неспешные шаги. Она расположилась напротив…

– Привет! Как дела? – дежурные фразы на английском звучали приветливо и естественно. Передо мной сидела женщина – далекая и близкая одновременно. Несмотря на знакомое лицо, изменения коснулись всего остального – взгляда, одежды, макияжа, и самое главное – на безымянном пальце левой руки красовалось обручальное кольцо с бриллиантом. Теперь Софья не носила каблуки и юбки – скромный брючный костюм, туфли-лодочки, водолазка вместо открытой блузки. Короткая стрижка вместо длинных, подобранных наверх волос, почти незаметный макияж, а взгляд – более теплый и человечный, без налета неприступности и дьявольщины. Если бы я увидел Софью первый раз в жизни, то не раздумывая сказал, что она офисный работник, представительница среднего класса, обычная замужняя женщина, и никак не русская. Да и раньше за русскую я бы ее не признал. Суммируя все перемены, произошедшие за десять лет, можно сказать, что Софья стала проще. К ней можно было подойти на дискотеке, ее не сложно пригласить пообедать на работе – и это несмотря на замужество. Единственно, что меня действительно расстроило – отсутствие привычного запаха духов.