прекрасно смотреться.

– Папа … Объясни, зачем украшения?

– Мы идем в ресторан, где посетителя оценивают по внешнему виду. А для меня бриллиант у мамы на шее не дороже самого дешевого украшения – только бы он шел ей.

– Мальчики, я сейчас!

В дверях мелькнула фигура Тони, замотанная в полотенце.

– А наш ресторан и ресторан в Москве – в чем разница? Я чувствую, но не понимаю.

– Что у вас тут происходит? Ой, папа Толя, какой ты … нарядный!

– Папа с мамой в ресторан собираются, в Москву.

– А я никогда не была в ресторане … А ты?

– Дети, я вам обещаю посещение ресторана в Москве – с нами или без нас, как пожелаете.

– Я готова! Почти!

Тоня была великолепна настолько, что ни у кого даже желания воскликнуть при этом не возникло, а Тоня смутилась.

– Ну, что такое? Что-то не так?

– Да, еще один штрих, – Свиридов вынул из футляра черную шелковую ленточку с тяжелым черным бриллиантом, оправленным в изящную платиновую оправу.

То, что алмаз и платина – атомно-модифицированные – мог показать только спектральный анализ, но это увеличивало стоимость украшения раз в двадцать, как минимум.

Запонки у Свиридова были выполнены таким же образом.

Поэтому на шее у Тони и на обшлагах Свиридова пристроились много миллионов зелени …

– Вот теперь значительно лучше. И еще туфельки и шарф.

– Тонечка, ты такая красивая, что … Ей богу, нет слов! – Уля даже прижала руки к груди. – В тебя нельзя не влюбится …

– Что ты, Улечка. Хочешь, мы с Гришей оденем тебя так же красиво?

– Только, Улечка, к такой оболочке нужно еще соответствующее внутреннее наполнение, образ, походка, жесты, манеры …

– Ну, Толя, что ты ее грузишь, как говорят эти молодые. Я думаю, она это сама почувствует, если …

Прямо у подъезда их ждал «утюжок» Volvo с поднятым верхом, и Свиридов открыл перед Тоней дверцу …

В РЕСТОРАНЕ

Всю дорогу Тоня молчала, но Свиридов чувствовал ее волнение.

Машина остановилась прямо у подъезда. К ней сразу устремился швейцар и открыл дверцу, помогая выйти Тоне. А с другой стороны Свиридова сменил нивесть как появившийся здесь коренастый Вася Разумеев. Как Свиридов не сопротивлялся, но на такую опеку ему пришлось согласиться, тем более что ехать обратно в состоянии опьянения он и сам не хотел.

Метр провел их к столику у стены, по его знаку сразу убрали от стола лишние стулья и возник официант с папками меню.

– А меню вин?

– Момент!

Тоня оглядела зал – уютно, хотя и не особенно красиво, скорее безвкусно. Но это же ресторан, а не художественная галерея.

Не шумно – зал полон, но, видимо, архитектор что-то понимал в акустике …

И стала смотреть меню. И обратила внимание на цены, и подняла глаза на Свиридова.

Он улыбнулся и она услышала его «все, что ты пожелаешь, милая».

И это прозвучало в ее голове с таким теплом и лаской, что у нее почему-то навернулись слезы. И она вспомнила Париж, и ресторан недалеко от Эйфелевой башни – самый обычный маленький ресторанчик, который не указывают в путеводителях, и куда ходят только свои.

И карту вин этого ресторана, и вкус того вина …

И не желая показывать официанту знание языка просто показала пальцем.

Официант удивленно взглянул на Свиридова, но тотчас склонил голову.

– Сей момент, мадам!

– Чем ты его зашибла?

– Маркой вина. Правда, там не было вина того года, которое мы пробовали с Марго …

– Как бы мне хотелось посидеть в том ресторане с тобой …

Тем временем на столе появились изящные рюмки, не входившие видимо в стандартную сервировку, ваза с фруктами и маленькие бутылочки минеральной воды.

– Ты смотри, а они знают это вино!

Официант показал бутылку Тоне, открыл ее, дал попробовать.

Тоня пригубила и согласно кивнула – тогда официант аккуратно разлил вино по бокалам.

– Очень даже ничего …

Мягко заиграла музыка, несколько пар вышли танцевать к эстраде.

– Странно, я тут никогда не была, а все кажется знакомым … И даже музыка …

Вино было прохладным и терпким.

– Такое вино мы с тобой пили на Черном море, в Архипо-Осиповке. Помнишь?

– Еще бы! Как мы тогда с тобой … резвились!

– Ты хотела сказать – хулиганили?

– Тогда мы были молодыми …

Принесли салат из каких-то экзотических фруктов.

– На тебя усиленно поглядывают.

– Толя, ну какое мне до этого дело?

На эстраде появился молодящийся мужчина и непонятным голосом запел.

Не тоскуй о пустом,

Вишня спелая.

Облетело с цветов

Платье белое.

– Можно пригласить тебя?

Тоня оставила на спинке стула шарф и подала руку Свиридову.

Позади твой апрель,

Пронеслись года,

Но зато ты теперь

Сладка ягода.

Они не спешили за ритмом музыки, а отдавались какому-то внутреннему настроению.

Спелая виня, спелая вишня

Не принесешь ли гостю воды?

Что молчишь ты,

Спелая вишня?

Или боишься

Все еще ты

Как бы чего не вышло?

– Если бы ему еще голос, то и слушать можно было бы …

– Знаешь, а я его не слышу … У меня внутри что-то поет …

– Попробуй мидий – это вкусно …

– Откуда ты знаешь про мидий? И не мидии это вовсе!

– Видишь, я не знаю таких простых вещей! Твое здоровье!

– Твое!

– Смотри, тебя уже намерились пригласить.

– Нет, я танцую только с тобой.

Полнеющий и лысеющий молодой человек учтиво остановился около их стола.

– Вы позволите пригласить на танец вашу даму?

– Извините, но моя дама танцует только со мной.

Толстячок отошел и сообщил соседям по столу.

– Черный алмаз не менее тридцати карат! В платине! А запонки у него с голубыми колумбийскими алмазами карат по пять!

– Кто же это такой? Никто не знает?

Певца сменил другой, молодой и с гитарой.

Каждому свой секрет,

Да трудно в душе прочесть.

Есть оно счастье – нет?

Да где-то, наверное, есть.

И вот улетела грусть.

В прошлом она уже.

Я не с тобой,

Но пусть -

Ведь ты у меня в душе.

– Слушай, а они дадут нам посидеть спокойно?

– А тебе что, обязательно танцевать все танцы?

– Обязательно!

В городском саду падал снег.

Я по снегу к тебе иду…

Как под музыку падал снег

В городском саду …

– Что-то рано он начинает зиму!

– А какая разница! Главное, что тут – ты …

Снег шел тогда густой,

Вечер смотрел в окно.

Помнишь, а мы с тобой

Говорили