этой необычно паре, вспоминая – а в каком же классе они со Свиридовым встретились?

– Какое странное имя … – сказала Тоня.

– Это не имя, это прозвище …

Выходя Свиридов нажал кнопку на телефоне, в темноте вспыхнули фары и к подъезду подкатил автомобиль.

Они с Тоней устроились на заднем сидении, и Тоня сразу обняла Свиридова и прижалась к нему. Под поднятым тентом было так уютно!

– Сейчас в кроватку бы и баиньки …

Вылезая из машины она склонилась и попрощалась.

– Спасибо тебе, Вася. Привет Катеньке, Саше и Ромке!

Дома все спали.

Устраиваясь на плече Свиридова Тоня сонным голосом произнесла:

– Толенька, большущее тебе спасибо … Мне было так хорошо …

В РЕСТОРАН ВЧЕТВЕРОМ

– Так как, молодежь, вместе пойдем в ресторан или вы пойдете отдельно?

– Папа Толя, можно мы пойдем все вместе?

– Конечно, Улечка. Собирайтесь, наряжайтесь, завтра и пойдем.

Конечно, у дам были проблемы с нарядами – что же надеть?

В конце концов Уля примерила свое длинное платье, которое с жемчужным ожерельем выглядело весьма празднично, а Тоня, глядя на Улю, примерила свое длинное платье – в этом платье вся спина ее была обнажена до таких пределов, что мужчинам почти не оставалось простора для фантазии …

Свиридов позвонил Карену и одолжил у него роскошный «Паккард».

Эту большую, роскошную и совершенно ненужную ему машину Карен купил для поддержания своего реноме мужчины после женитьбы на Антиповой – надо же было ему чем-то выделиться. Но у него не хватало денег на покупку этой огромной черной престижной машины и он пришел за советом к Свиридову.

И объяснил своему начальнику и другу причину, по которой ему была необходима именно такая машина. И Свиридов дал ему денег для покупки.

Поэтому иногда Свиридов пользовался этой роскошной машиной для особых выездов.

Столик Свиридов заказал заранее и их провели к нему под заинтересованными взглядами сидящих.

Официант вручил дамам папки с меню и отошел.

– Ой, ужас-то какой! Как здесь все дорого! – ужаснулась Уля. – И что выбирать – я не знаю.

– Тонечка, помоги Уле, – негромко произнес Свиридов, оглядывая зал. Там, в другом конце, столы были сдвинуты и сидела компания справляющая какой-то праздник, на эстраде было еще пусто, а официанты сновали между столов с подносами.

– Не видно твоего школьного знакомого?

– Я его заметил, он где-то там, внутри.

Где-то в дальнем углу праздновали день рождения, и дамы выводили танцевать юбиляра – видимо, начальника.

– Толя, как же надо себя не уважать, чтобы позволить такое, – не удержалась Тоня.

– К большущему сожалению культуру вместе с должностью не выдают. Но ведь я тоже обычно танцую с разными дамами, даже без всякого юбилея?

– Сравнил тоже! Эти дамы себя не уважают!

На эстраде появился профессиональный бодрячок и с бокалом в руке запел:

Как цветок душистый

Аромат разносит,

Так бокал игристый

Счастье нам приносит!

Так выпьем же за Юру,

Юру дорогого!

Выпьем же бокалы

За любовь и счастье,

Чтобы миновало

Горе и ненастье!

Его голос покрыло нестройное, но громкое «ура!».

– Надо же, вспомнили Юрия Морфесси! Это из его репертуара надергано…

А бодрячок полуречитативом продолжил

Без любви вся жизнь одно мученье,

Без любви нам суждено страдать,

За мгновенье искренней любви

Я отдам мечты своей души,

Чтоб услышать шепот еле внятный

«Я тебя люблю» в час предзакатный…

– Ты смотри, как прицепились к поэтике Морфесси …

– Это же подлинные цыганские мотивы, очень удобно …

Уля понемногу осваивалась, а Гриша внимательно разглядывал публику.

На Свиридовых явно обратили внимание, и снова приглядывались и приценивались.

Публика была новая и на следующий танец снова попытались пригласить Тоню, но Свиридов отказал претенденту, и сам пригласил Тоню.

Она оставила свой шелковый шарф на стуле и у мужиков потекли слюни – ее спина, открытая до копчика, и мужская рука на этой спине вызывали активное возбуждение.

– Толя, не слишком ли мы их дразним? – с улыбкой спросила Тоня.

– Да ладно! А тебе самой нравится?

– Я не совсем понимаю, почему, но мне нравится. Почему? И что именно?

– Тебе нравится внимание мужчин …

– Кажется, не так … Мне нравится то, что я вызываю такое внимание мужчин, но принадлежу только тебе. Так, наверное, будет правильно.

– Это совпадает с моими ощущениями …

А певица на эстраде надрывалась

Слова любви вы говорили мне

В городе каменном,

А фонари с глазами желтыми

Нас вели сквозь туман.

Любить я раньше не умела так

Огненно, пламенно,

В душе моей неосторожно вы

Разбудили вулкан.

– Помнишь, откуда это?

– Я помню, как на танцплощадке турбазы крутили это до одури. И мы с тобой каждую ночь слушали.

Помоги мне, помоги мне,

В желтоглазую ночь позови,

Видишь гибнет, сердце гибнет

В огнедышащей лаве любви.

– Было душно, на соседней кровати спал Гриша, и мы старались вести себя очень тихо …

Нам попугай грозил загадочно

Пальмовой веточкой,

А город пил коктейли пряные,

Пил и ждал новостей.

Вы называли меня умницей,

Милою девочкой,

Но не могли понять, что шутите

Вы с вулканом страстей …

– А мне так хотелось полностью … отдаться тебе … Смотри, за нами наблюдают не только публика, но даже Гриша и Уля.

Ямайским ромом пахнут сумерки

Синие, длинные.

А город каменный по-прежнему

Пьет и ждет новостей.

Закат опять окрасил улицу

Красками дивными,

Но грозовые тучи кружатся

Над вулканом страстей …

Казалось, что они одни танцевали, а все остальные – смотрели, настолько танец сливался с мелодией.

Помоги мне, помоги мне,

В желтоглазую ночь позови,

Видишь гибнет, сердце гибнет

В огнедышащей лаве любви!

– Ну, вы даете, родители! – встретил их Гриша. – Знаете, а я вспоминаю эту песню. Где-то я ее слышал.

– В кино?

– Нет, не в кино.

– Неужели ты помнишь? Это была наша первая поездка на юг вместе. Когда ты меня …

– Мама, я это помню! А танцевали вы прекрасно!

А певицу сменил бойкий мужичок.

Поцелуй меня удача,

А захочешь – обними.

Ну, а нет -

Так не заплачу,

Кого хочешь выбери.

Гриша пригласил Улю и они пошли танцевать. Теперь за танцующими с любовью следили Тоня и Анатолий.

Я отношусь по разному

К собратьям то по разуму,

Бывало и поддашь кому,

Но чаще по хорошему.

Мужичок не мог устоять на месте и пританцовывал.

Кому судьба молить и ждать,

Кому повелевать и брать,

Да все хотят наоборот,

Источник счастья сам народ.

Мужичок переждал жидкие