— А что тебе мешает?

— Развязать намертво затянутые ремни труднее, чем сместить подвижные части механизма. Я уже пробовал — не получается. И порвать не могу… Я ведь технику Стива освоил совсем недавно. — Он посмотрел на Тину почти беспомощно, улыбнулся углом рта, отчего кровь закапала сильнее.

— Пережечь не пробовал? Так, как поджег вчера баррикаду? Или жалеешь свою шкуру?

— Тина, я способен вытерпеть боль, но этот материал абсолютно не горючий. — Лиргисо с тоской поглядел на узкие лоснящиеся ремни, стягивающие его щиколотки. — Это кленан, его делают из местного растения. Эластичный, выдерживает громадные нагрузки и не воспламеняется.

— Разрезать его, по крайней мере, можно?

— Можно.

— Тогда ты снимаешь с меня наручники, а я режу твои ремни.

— На глазах у этого савайбианского животного? — Лиргисо кивнул на Фелада, который сосредоточенно пересыпал снадобья из мешочков в круглый металлический котелок.

— Попробуй прибить его чем-нибудь тяжелым.

— Если с первой попытки не получится, он может тебя убить. Ростки рахады верят в колдовство и считают, что колдовать способны только женщины. Этот сброд придумал любопытную мифологию… но нам сейчас, увы, не до мифов.

Две пары глаз следили за Феладом, а тот невозмутимо и обстоятельно отмерял лекарственные порошки, молился матери-рахаде, вынимал из рюкзаков разные полезные вещи: термоплиту на подставке, вместительную пластиковую канистру — похоже, пустую, футляр с какими-то приспособлениями. Лиргисо оживился и прошептал:

— Тина, он сейчас пойдет за водой. Водичку в рахадах добывают из определенных растений — вернее, из определенных органов рахады. Пока Фелад будет этим заниматься, мы тоже кое-чем займемся. Приготовься.

Фелад склонился над товарищами. Потрогал Стайсина — тот не отреагировал; растормошил задремавшего Ури и сказал, что скоро вернется. Потом прицепил к поясу футляр с инструментами, подхватил канистру и направился, широко шагая, в сумеречную мглу. Когда его спина перестала мелькать среди искривленных колонн-перемычек, Ури обессиленно откинулся на одеяло.

Нож, валявшийся среди неубранной посуды, блеснул отраженным золотым светом распластавшейся наверху лаколарии и пополз к Тине и Лиргисо. Он перемещался короткими рывками — отчаянная рыба, надумавшая прогуляться по суше, маленькая и верткая, смертоносная тварь.

Два щелчка за спиной — и Тина почувствовала, что браслеты ее наручников раскрылись. Руки затекли, но подвижности не потеряли, на запястьях отпечатались красные полосы.

— Сволочь, — растирая запястья, пробормотала Тина.

— Ты меня отделала похуже, великолепная Тина. — Лиргисо улыбнулся, он уже предвкушал близкую свободу.

Нож был остро заточен, но кленановые ремни поддавались с трудом — лезвие вязло в этом веществе, как в пластилине. Работа продвигалась медленно, миллиметр за миллиметром.

— А ты еще спрашивала, почему я их не пережег! — комментировал Лиргисо. — Здешние природные материалы уникальны, поэтому я и открыл на Савайбе филиал «Кристалона».

— Делаешь деньги на контрабанде?

— Не стоит определять так мой бизнес, я занимаюсь вывозом сырья с неофициального согласия местных властей. Не могу сказать, что с ними приятно иметь дело… Тина, ниарскую бюрократию можно сравнить с дорогой шикарной проституткой, которая относится к своей профессии с должным уважением. Если ниарский чиновник берет у тебя взятки, ты можешь на него рассчитывать — не раз убеждался на собственном опыте. Ниар — цивилизованная планета, а Савайба — это дыра. Здешняя бюрократия похожа на плохо вымытую дешевую шлюху, безмозглую, нечестную и неразборчивую. Я веду с ними дела как солидный и надежный партнер, они весьма недурно кормятся на моем бизнесе — но хоть бы кто-нибудь пальцем пошевелил, чтобы защитить меня от бандитов! Люди рахад тоже кое-что приплачивают местным властям, поэтому те делают вид, что ничего не происходит. Никакой деловой этики…

Наверное, Фелад и его собратья на интуитивном уровне почувствовали, с кем столкнулись, — связали Лиргисо на совесть. Впившийся в кожу неподатливый ремень обмотан вокруг запястий несколько раз, на каждом обороте свой узел. Хорошо еще, Лиргисо без протестов терпел, если сорвавшееся лезвие рассекало кожу, и продолжал болтать как ни в чем не бывало. Время от времени он бросал настороженные взгляды на перемычки, за которыми скрылся Фелад.

— На Стива твой прием с выкачиванием энергии тоже не действует?

— О, лучше не пробовать! Я однажды попробовал — и получил страшный ожог, только не физический, а ментальный. Для этого хватило неполной секунды, а Стив ничего не заметил.

Ремни стали скользкими от сочащейся из порезов крови. Интересно, как сами ростки развязывают эти узлы? А никак, тут же поняла Тина. Пленников отдают зобулу, и тот заглатывает еду вместе с упаковкой. Возможно, потом выплевывает ненужное. Ростки рахады — практичный народ: заботиться о комфорте людей, предназначенных для жертвоприношения, у них не заведено.

— Фласс… — процедил вдруг Лиргисо с досадой и яростью. — Тина!

Она уже увидела. Фелад появился не с той стороны, откуда его ждали. В одной руке он держал канистру, в другой — пучок длинных ветвящихся стеблей, усыпанных влажно блестящими черными бусинами. Кобура застегнута, руки заняты. Впрочем, Фелад был уверен в своем превосходстве над парочкой «непроросших». Он не стал хвататься за оружие. Гневно нахмурил брови и шагнул к пленникам.

Тергаронская солдатская выучка чего-нибудь да стоит. Тина вскочила на ноги, перехватила нож за лезвие и метнула в Фелада. Она двигалась быстро, на пределе возможностей, а Фелад — по-хозяйски степенно, с неторопливостью сильнейшего. Обычно пленники, которых тащили на убой, не создавали проблем, и он еще не понял, что этих двоих нельзя считать легкой добычей. Нож был уже в воздухе, когда Фелад спохватился. Он попытался отклониться, но не успел — лезвие, пробив толстую кожу безрукавки, засело между ребрами. Выше сердца, в безопасной зоне. Будь нож получше сбалансирован и будь ее новое тело более тренированным, Тина попала бы куда метила.

Не дать ему вытащить оружие из кобуры. Тина бросилась на Фелада, рассчитывая выключить его ударом в пах, но тут же резко изменила траекторию, уходя от встречного удара ногой. Ставить блоки даже пробовать не стоит, это может кончиться переломом: слишком велика разница в массе.

Фелад выпустил канистру, та тяжело шлепнулась на гладкую коричневую почву. Выругавшись, Фелад схватился за кобуру и тут же издал вопль боли: одежда на нем горела. На несколько секунд он превратился в воющий живой факел, а потом остался голый, бледный, обожженный, в шлеме и обуглившихся ботинках, с островками опаленной щетины вместо бороды. Кожаный пояс, на котором висела кобура, тоже сгорел, зато сама кобура уцелела — видимо, была изготовлена из материала, родственного кленану. Фелад выглядел нелепо, но его мускулы угрожающе бугрились под покрасневшей от ожогов кожей. Гнев заставил его забыть о боли.