– Пожалуй, поеду, – Вика решительно поднялась из-за стола. – Время позднее, а мне еще добираться через полгорода.

– Я провожу, – Реваев взглянул на собиравшуюся что-то произнести Ольгу Дмитриевну и покачал головой, – подышать воздухом перед сном завсегда полезно, а уж мне так тем более.

Короткий путь от крыльца до калитки они прошли молча. Лишь выйдя за ограду, Юрий Дмитриевич удивленно покачал головой:

– Это твоя машина?

Вика молча кивнула.

– Странный выбор, но главное, чтобы тебе нравилось, – Реваев несильно похлопал Ларгус по капоту, а затем ухватил гостью под руку. – Как Жора?

– Плохо, – коротко отозвалась Крылова и уже собиралась было сесть в машину, но почувствовала, как напряглись пальцы полковника, сжимающие ее локоть.

– Мне кажется, плохо тебе самой. Вернее, вам обоим.

– Плохо? – Вика резко обернулась к Реваеву. – Это невыносимо. Он ведет себя так, будто его жизнь кончилась. Полностью. Я не удивлюсь, если однажды он позвонит в службу доставки, закажет гроб, а потом ляжет в него посреди кухни. Но знаете, это еще как-то можно было бы вынести. Но ведь он считает, что раз он уже не живет, то и все вокруг, все, кто рядом, жить не должны. А рядом – это я! Только я! Так что, мне надо второй гроб заказать и лечь с ним рядом? Или, может быть, поискать двухместный? Но я не готова. Понимаете? Я готова быть с ним, заботиться о нем, любить его, наконец. Но лечь в гроб с ним рядом только из-за того, что он свою нынешнюю жизнь не считает жизнью, я не могу.

– Трудно терять то, чего у тебя было больше, чем у всех остальных, – пальцы Юрия Дмитриевича категорически не желали отпускать локоть Крыловой. – Вот посади ты меня в коляску, что, думаешь, я плакать начну? Нет. Но так ведь это не потому, что у меня сила воли крепче или я во всем одну радость вижу. Причина совсем другая будет. Причина в том, что я и сейчас пройду пятьсот метров и задыхаюсь, мне присесть надо. Посидеть, отдохнуть. Не сильно много я потеряю. Не скажу, что совсем ничего      , это уже неправда будет, но в разы меньше, чем Жора. Сильному человеку вдруг почувствовать свою слабость, зависимость от других – всегда страшно. Он ведь всегда своей силищей гордился. Хотя, скажу честно, ценил я его совсем не за силу. Да и ты, наверное, в свое время не из-за одних только мышц на него засмотрелась. Так ведь?

– Так, – раздраженно отозвалась Вика, наконец ухитрившись освободить руку из неожиданно цепкой хватки полковника, – мышцы тут совершенно ни при чем.

– Ну вот и хорошо, – обрадовался Реваев, совершенно не обращая внимания на тон собеседницы, – раз для тебя это не главное, значит, и он со временем поймет, что есть кое-что поважнее. Главное только, чтобы он понимал, что именно для тебя важно.

– Может быть, вы сами об этом ему как-нибудь расскажете? – бросила, усаживаясь в автомобиль, Вика. – Возможно, вашему визиту он будет рад.

Уже захлопнув дверь, Вика подумала, что проститься с Реваевым стоило иначе. Хоть он ничем не смог, вернее, не пожелал ей помочь сегодня, слишком много всего для нее он сделал раньше. И потом, глупо обижаться на того, кто живет в совсем другом, не таком, как у тебя, периоде времени. Периоде дожития…

– Получилось, – должно быть произнесла вслух Вика, потому что в телефоне сперва послышалось вежливое покашливание, а затем в бархатистом голосе появились вопросительные интонации.

– Виктория Сергеевна, я вас от чего-то отвлекаю?

– Нет, что вы, – спохватилась Вика, – я вас внимательно слушаю.

– Тогда я хотел бы уточнить адрес, по которому за вами прислать машину. Через полтора часа вы должны быть в Шереметьево.

– В Шереметьево? Через полтора? Да мы если прямо сейчас стартуем, все равно…

– Диктуйте адрес, Виктория Сергеевна, – перебил ее референт Фролова. – И еще. Много вещей с собой можете не брать. Обратно в Москву вас доставят сегодня же.

– Пятый Сыромятнический, гостиница «Мятная», – сообщила Вика и тут же с удивлением услышала следующий вопрос.

– Надеюсь, не сырая?

– Нет, почему сырая? Нормальная, – растерялась Вика. – Почему вы спрашиваете?

– Машина за вами выехала, через двенадцать минут будет на месте, – проигнорировал ее вопрос обладатель бархатистого баритона. – Приятного вам полета, Виктория Сергеевна!

– Подождите! Подождите, – в последний момент спохватилась Крылова. – У меня заграничного паспорта нет.

– Совсем? – в голосе собеседника послышалось изумление. Должно быть, в тех кругах, в которых ему приходилось вращаться, люди без заграничных паспортов не попадались в принципе.

– Не совсем. В данный момент. При себе нет, – сбивчиво объяснила Вика.

Несколько мгновений из динамика не доносилось ни звука, затем послышался вздох, которым обычно предваряют вынужденный, обставленный максимальной вежливостью отказ.

– Хорошо. Возьмите с собой хотя бы внутренний паспорт. Надеюсь, он у вас при себе?

– Да! – радостно выкрикнула в телефон Крылова.

Все еще пятница

Следующие несколько часов превратились для нее в одно неожиданное и от этого еще более увлекательное приключение. Действительно, когда через пятнадцать минут после завершения разговора Вика вышла на крыльцо гостиницы, черная Ауди А8 с проблесковым маячком на крыше уже стояла у тротуара.

Будучи сотрудником следственного комитета, Крылова прекрасно знала и иногда имела возможность убедиться на собственном опыте, что автомобиль с включенным проблесковым маячком способен преодолевать любые дорожные затруднения, но в этот раз ей показалось, что водитель лимузина и вовсе не замечал на своем пути каких-либо препятствий, а они несомненно были, о чем красноречиво сигнализировал Яндекс-навигатор в Викином смартфоне, уверенно сообщавший о восьми, а то и девятибалльных пробках почти на всем маршруте до Шереметьева. Возможно, причиной тому было мастерство молчаливого водителя, а быть может, удачное сочетание букв АМР на номерном знаке с синеватыми всполохами на крыше оказывало буквально магическое воздействие на остальных участников дорожного движения.

На переднем пассажирском сиденье расположился еще один молчаливый мужчина в черном костюме. Поначалу Вика решила, что это тот самый звонивший ей обладатель бархатистого баритона. Убедившись, что мужчина не торопится сам вступать с ней в беседу, Крылова решила задать вопрос напрямую.

– Скажите, а это вы мне звонили?

Мужчина молча покачал головой, затем обернулся, окинул пассажирку изучающим взглядом через спинку сиденья и, бросив короткое басовитое: «Нет», вновь уставился на лобовое стекло.

Терминал А в Шереметьево едва ли мог поразить воображение своими размерами, скорее, наоборот, вряд ли кто-то из десятков тысяч пассажиров, ежедневно вылетающих и прибывающих в этот огромный аэропорт, мог представить, что здание одного из терминалов окажется таким маленьким. «В Салехарде и то аэропорт больше», – подумала про себя Вика, увидев ничем не примечательное двухэтажное здание.