– С учетом того, что его показания у меня отобрали, то у него в этом деле теперь вообще статус постороннего.

– Ну почему же. Остались показания, в которых он подтверждает алиби Комаровского. Между прочим, никем не опровергнутые показания.

– А Суслов? Ведь он не смог бы успеть к закрытию метрополитена, если бы вышел из квартиры Комаровского так поздно.

Реваев снисходительно улыбнулся.

– Вот увидишь, в показаниях этого молодого человека в ближайшее время возникнут некоторые корректировки. Если не ошибаюсь, он в тот вечер изрядно выпил, так что сам бог велел, чтобы у него в голове была путаница.

– И тогда к убийству Апраксина ни Комаровский, ни Бородин не будут иметь никакого отношения, – подытожила Вика, – вся вина ляжет на Маркову.

– Скорее всего, так и будет, – кивнул Юрий Дмитриевич, – и ты с этим поделать ничего не сможешь. Но ведь ты не ради Апраксина ко мне приехала. Я может, уже староват стал, на лету не могу угадывать. Ты уж объясни, что хочешь услышать.

Закусив губу, Вика пыталась подобрать слова, чтобы объяснить Реваеву цель своего визита, затем недоуменно пожала плечами.

– Не знаю. Сама не знаю. Наверное, мне просто надо было с кем-то всем этим поделиться. Ведь это дикость, нереальная дикость! Тайное общество, убийства лишь ради того, чтобы доказать причастность к кругу избранных. Это просто не вмещается в моей голове! Взять того же Бородина. Да с его отцом ему и делать ничего не надо было. Просто доучиться еще два года в своем институте. По окончании его сразу же устроили бы в какую-нибудь госкорпорацию на должность замначальника отдела. Через год, максимум два, стал бы начальником. К тридцати дорос до вице-президента или перешел бы на работу в правительство. Что еще надо?

– Когда тебе двадцать лет, всегда надо чуть больше, чем тебе может предложить действительность, – усмехнулся Реваев, – и это не зависит от того, как много тебе уже предложили. В любом случае будет не хватать.

– И это наша будущая элита, – растерянно пробормотала Крылова, – во всяком случае, таковой они себя считают.

– Не думаю, что они слишком сильно отличаются от нынешней, – Реваев причмокнул губами и, как показалось Вике, опасливо огляделся по сторонам. – В любом случае для тебя сейчас важно установить личности всех членов этого кружка юных дарований, а самое главное установить того, кто этот кружок нарисовал и сам посредине поселился.

– Карнаухов сказал мне то же самое. Да я и сама это понимаю.

– В таком случае ты должна понимать, что в твоем распоряжении есть только один человек, который может предоставить всю нужную информацию.

– Маркова, – кивнула Вика.

– Маркова, – согласился Реваев. – Вы уже решили, что сможете ей предложить? Поскольку она женщина, пожизненное ей не грозит в любом случае, но по сумме нескольких приговоров можно и до тридцати добраться. Если пообещать, что она получит не более половины от максимального срока, скажем, лет пятнадцать, девушка разговорится.

Крылова удивленно взглянула на собеседника.

– Вы разговаривали с Ильей Валерьевичем? Именно столько я должна предложить Марковой завтра утром.

– С Ильей Валерьевичем на этой неделе мне общаться не доводилось. Илья Валерьевич все же у нас человек занятой, так что созваниваемся мы не так уж и часто. А что касается срока, это же очевидно. Двадцать, это, конечно, тоже сделка, но сделка грубая. Марковой надо показать, что вы не просто даете ей перспективу со временем оказаться на свободе, но и пытаетесь по возможности эту перспективу приблизить. Тогда ваше предложение точно не останется без ответа, причем того ответа, который вы от нее ожидаете. Ну а раз так, надо скидывать. Десять для всех ее подвигов это слишком мало, она сама это прекрасно понимает, так что пятнадцать будет в самый раз. Думаю, она даже не станет торговаться. До скольки Карнаухов тебе разрешил снижаться? Еще на год?

Крылова молча кивнула.

– Все правильно, – одобрил Реваев, – уйти ниже – это значит позволить ей диктовать условия, а на это ни наш дорогой Илья Валерьевич, ни уж тем более те люди, которые отдают ему распоряжения, никогда не согласятся.

– И вы считаете это правильным? Она ведь столько людей… она Гену убила! – с неожиданной для себя яростью выпалила Крылова.

– Я считаю, что это та цена, которую мы можем и даже должны уплатить ради того, чтобы узнать имена всех остальных, а самое главное, того паука, который сидит посредине этого круга и дергает за ниточки, – Реваев вновь обнял Вику за плечи. – Все. Прекращаем дискуссию, идем пить чай. А завтра ты все сделаешь правильно.

Воскресенье, 30мая

Маркову доставили в следственное управление в начале одиннадцатого. К этому времени Вика уже дважды успела выпить кофе и столько же раз выслушать наставления генерала Карнаухова.

– Сразу от нее ответа не требуй, – наставлял подчиненную Илья Валерьевич, – сутки на размышление она взять может. Если потребует, чтобы гарантии ей озвучил кто-то из высоких чинов, максимум на кого ты можешь рассчитывать, это на меня. Председатель с ней встречаться не будет, это уже вопрос решенный. Достаточно того, что он поставил свою подпись.

– Я поняла, – Вика с радостью вскочила с места, едва в кабинет заглянул старший конвойной группы, – не переживайте, Илья Валерьевич, все сделаю в лучшем виде.

– Это еще смотря какой вид нам откроется, – генерал с сомнением покачал головой, – а то, может, в итоге такое увидим, что лучше и не заглядывать.

Маркова вошла в кабинет в сопровождении сразу двух конвоиров, один из которых был пристегнут к девушке наручниками. При виде величественно возвышающегося и облаченного в генеральский китель Карнаухова, оба сопровождающих вытянулись по стойке смирно.

– Расслабьтесь.

Илья Валерьевич небрежно взмахнул рукой, напустив при этом на себя вид помещика, дарующего вольную своим крепостным, после чего плавно, словно в замедленной съемке, перевел взгляд на задержанную.

– Наталья Михайловна, – в голосе Карнаухова послышалась плохо скрываемая ирония, – мне кажется, с Викторией Сергеевной вы уже успели достаточно близко познакомиться.

– Возможно, чуть ближе, чем хотелось бы Виктории Сергеевне, – в тон ему отозвалась Маркова.

– Возможно.

Карнаухов задумчиво кивнул, словно признавая меткость нанесенного оппонентом выпада. Но в следующее мгновение на его лице появилась ухмылка.

– Впрочем, как вы успели убедиться, у Виктории Сергеевны есть друзья, которые всегда готовы прийти ей на помощь. В данный момент роль друзей исполняют эти молодые люди, – он повел подбородком в сторону конвоиров, – которые, я полагаю, могут пока подождать в коридоре.

– Может, ей тогда руки за спину? – предложил прикованный к Марковой сержант. – А то, говорят, уж больно шустрая девица.