срывает тающую этикетку с запотевшей бутылки. — Может быть, я был бы готов рассмотреть возможность встречи с ней.

— Серьезно?

— О, какого черта. — Купер допивает остатки своего пива. — До тех пор, пока вы с Мак тоже там. Что самое худшее может случиться?

Я бы не стал ставить деньги на такую резкую перемену в настроении. Я сомневаюсь, что это было что-то из того, что я сказал; скорее всего, Мак подействовала на него. Но это в любом случае мне все равно. У нас осталось не так уж много родственников. Сегодня стало еще меньше. Я просто пытаюсь собрать воедино все, что могу, из обрывков и кусочков. Если мы сможем перестать ссориться из-за одного этого, это будет иметь большое значение.

— Я все устрою.

— Но говорю тебе сейчас, — предупреждает он. — Если она придет в поисках почки, я отдам ей одну из твоих.

ГЛАВА 30

Женевьева

Я сидела на полу в том же месте, где приземлилась, когда Эван вышел. Глядя на узоры на ковре, потертости на стене, пытаясь понять, что только что произошло. Я забираюсь обратно в постель, выключаю свет и плотнее обхватываю одеяла вокруг плеч, прокручивая в голове эту сцену. Его холодная отстраненность. То, как, даже когда наши глаза встречались, он, казалось, смотрел сквозь меня.

Неприкасаемый.

Он действительно порвал со мной? Вчера я бы сказала, что он не был способен на такой жестокий и внезапный поворот.

Мои воспоминания о разговоре, который у нас только что состоялся, фрагментированы, как будто я не присутствовала при этом полностью. Сейчас я сшиваю кусочки и все еще не могу понять, как я оказалась одна в темноте с болью, разрывающей мою грудь.

Одно дело, когда я уходила в прошлом году. Он все еще был здесь. В безопасности в памяти. Неподвижный.

Потом я вернулась и подумала, что смогу удержать его там. Всегда мальчик, в котором смелости больше, чем здравого смысла. Если бы я не позволяла себе воспринимать его всерьез или видеть в нем в целом сложного человека, мне не пришлось бы отвечать на сложные вопросы о том, что это за чувства и что с ними делать. Что происходит, когда тусовщица и плохой мальчик вырастают.

Теперь он украл у меня эту возможность, сделал трудный выбор для нас обоих. За исключением того, что я не была готова. Время вышло, и я осталась сидеть здесь одна.

Почему он так поступил со мной? Заставил меня снова заботиться о нем, проверить все границы и разрушить все стены, хотя бы для того, чтобы уйти сейчас?

Это больно, черт возьми.

Больше, чем я думала, что это возможно.

И мой разум не перестает перебирать «что, если» и «если только». Разве я не была так упряма с самого начала? Если бы я не воздвигла так много препятствий на пути к отношениям? Если бы только я была более открыта, мы бы уже все выяснили к этому времени?

Я не знаю.

Ничто из этого не помогает мне заснуть. Я все еще смотрю в потолок после того, как стукает час ночи. И тут меня пугает шум снаружи.

Сначала я не уверена, что это такое. Проезжающая машина с включенным радио?

Соседи? На краткий миг мой пульс учащается от мысли, что это может быть Эван, поднимающийся наверх.

Внезапно что-то разбивается об окно моей спальни.

Громко и пронзительно. Я застываю в панике на секунду, прежде чем поворачиваюсь включаю прикроватную лампу и бегу к окну. Там я вижу пенящуюся жидкость, стекающую по оконному стеклу, и коричневые осколки стекла, усеивающие подоконник. Судя по виду, пивная бутылка.

— Ты чертова шлюха, сука!

Ниже Расти Рэндалл стоит, пошатываясь, на моей лужайке перед домом, его очертания, едва различимые на внешнем краю света уличного фонаря. Он шатается, крича почти бессвязно, за исключением каждого второго слова или около того.

— Сучья бывшая жена… — Он рычит что-то вроде «не дает мне видеть моих чертовых детей» и «мой собственный чертов дом».

На кровати загорается мой телефон, и я делаю безумный рывок к нему.

Кайла: Я знаю, что уже поздно, но я хотела тебя предупредить. Расти был здесь. Он пьян и зол. Держись подальше, если увидишь его.

Дом Кайлы находится чуть дальше по улице. Короткая прогулка по его воинственному туру. Еще одна остановка на полуночной прогулке по жалобам. Сегодня, из всех ночей, я не заинтересован в том, чтобы развлекать его гнев. К счастью, мне не нужно этого делать.

— Что, черт возьми, это было? — Крэйг врывается в мою комнату, натирая глаза, когда он подходит, чтобы встать рядом со мной у окна. — Это тот, кто тебя арестовал?

— Ты сделала это! — снова кричит Рэндалл. — Ты гребаная сука!

Мы с Крейгом оба поворачиваем головы, когда слышим скрип лестницы затем открывается входная дверь. На крыльце загораются прожекторы, освещая Рэндалла на лужайке перед домом. Секунду спустя наш папа выходит в шортах и футболке с помповым дробовиком в руках.

— О, черт. Папа в бешенстве, — выдыхает Крейг.

Он не единственный. Следуют новые шаги, вниз по лестнице и за дверь. Затем Билли, Шейн и Джей выходят и встают позади нашего отца. У Джея ростом шесть футов пять дюймов бейсбольная бита перекинута через плечо. Я даже не знала, что он и Шейн были здесь сегодня вечером. Келлан, должно быть, снова выгнал их из-за телки.

Рэндалл пьяно ворчит на папу. Я плохо их слышу, но по жестикуляция, я улавливаю суть.

— Меня не волнует значок, — говорит папа, повышая голос. — Ты убирайся к черту из моей собственности.

Когда Рэндалл двигается недостаточно быстро, папа прокачивает дробовик, чтобы повторить свое требование. Это заставляет Рэндалла отступить, рыча по пути к своему авто. Трахнись и узнай, что общество остается непобежденным.

Мы с Крейгом выходим на крыльцо как раз вовремя, чтобы увидеть его задние фонари, которые отдаляются.

— Этот парень