– Ах ты бедняжка, – язвительно процедила я. – Бедный Адам, его девушка залетела, и ей потом пришлось возиться с ребенком. А заодно и иметь дело с его матерью-психопаткой.

– Не начинай опять, Эмили, – произнес он предостерегающе.

– Впрочем, речь не обо мне, правда? – продолжала я, проигнорировав его слова. – Я – не главное. Ты как-то ухитрился представить дело так, будто главное тут – ты. Как с тобой плохо обходятся. Как на тебя не обращают внимания.

Он снова опустил глаза.

– И что же ты предпринимаешь? Идешь и трахаешь кого ни попадя, чтобы снова почувствовать себя мужчиной, доказать, что ты – нормальный, здоровый самец. Потому что главное тут – именно это, верно? Доказать себе, что в тебе по-прежнему это есть.

– Но я чувствовал себя отвергнутым. Мне казалось, что ты больше не считаешь меня привлекательным.

Я рассмеялась:

– Кажется, считалось, что это моя реплика? И тем не менее, вместо того чтобы дать мне время или поговорить об этом, ты решил, что распутать этот узел можно очень просто: переспать с другой.

– Ты не знаешь, как ты вынуждала меня себя чувствовать.

– Ради всего святого, Адам, ты хоть сам себя слышишь? Как насчет меня? Как насчет моих потребностей? Попробуй представить, что я чувствую. И как мне это тяжело. В моем мире все изменилось. Мое тело, моя повседневная жизнь, мои приоритеты, вообще все. А для тебя что изменилось? Ты стал получать чуть меньше секса. У тебя появился миленький ребенок: можно прийти домой, часок поиграть с ним и залечь спать.

Он порывался что-то сказать, но я ему не позволила:

– Но разве я ночами брожу по улицам, отчаянно мечтая с кем-нибудь потрахаться? Или тайком ускользаю со свадьбы ради убогого свидания с мужчиной – хотя даже не знаю, как его зовут?

– Это не повторится, – заявил он, словно предполагая, что я должна быть ему благодарна за столь самоотверженное обещание. – Я напился, мне было одиноко. Я совершил ошибку.

– И все? – спросила я. – И ты всерьез ждешь, что просто вселишься обратно и снова будет благодать?

– Я никогда не хотел… причинять тебе боль… Обещаю, я никогда больше не сделаю тебе больно.

Его слова эхом отдавались у меня в голове. Но мне казалось, что их произносит кто-то другой. Я закрыла глаза, и на меня нахлынули воспоминания о том, как передо мной стоит Джеймс и говорит то же самое – «Обещаю, я никогда не сделаю тебе больно». Да, он так и сказал. Меня затошнило от внезапного осознания: главным в его словах было совсем не его обещание, а предупреждение, что боль мне может причинить Адам.

– Как бы ты поступил на моем месте? – спросила я Адама. – Если бы обнаружил, что я была с другим?

Его передернуло, на лице заходили желваки.

– Я бы его убил, – произнес он.

Адам въехал обратно через две недели после свадьбы Джеймса и Кейт. Его мольбы разрешить ему вернуться становились все громче, по мере того как подходило к концу их свадебное путешествие: по возвращении они, несомненно, выставили бы Адама из своей квартиры.

– Ты всегда можешь пожить у своей мамочки, – задумчиво проговорила я.

– Шутишь? Она совершенно полоумная, – ответил он.

Кажется, мы все-таки начали продвигаться в нужном направлении. Наконец-то.

Памми возглавляла мой список, когда он вернулся домой и я стала устанавливать кое-какие базовые правила. Она могла видеться с Поппи в любое время, когда Адам счел бы нужным отвезти ребенка к ней. Но ее никогда нельзя было оставлять с внучкой наедине. За ними всегда должен был кто-то присматривать. Так я постановила.

– Даже когда понадобится?.. – начал он.

– Ни при каких обстоятельствах, – властно промолвила я.

Он мрачно кивнул.

Я запретила ему четверговые вечерние посиделки с приятелями. Он мог играть в регби по выходным, но я уточнила, что рассчитываю: наскоро выпив после игры, он сразу же вернется домой, а не станет продолжать нажираться даже четыре часа спустя.

Несколько ночей он провел в гостевой спальне, но ясно было, что, если мы действительно собираемся наладить отношения, спать в разных комнатах нам все-таки не стоит. Я чувствовала себя не очень-то готовой к близости, как эмоциональной, так и физической. Но меня терзало ощущение, что я сижу на тикающей бомбе с часовым механизмом, и я мысленно гадала, сколько часов и минут пройдет, прежде чем он решит, что имеет полное право поискать секс на стороне. Мне была ненавистна сама мысль о том, что он вынуждает меня испытывать такие чувства.

– Как ты думаешь поступить со свадьбой? – спросил он однажды вечером за ужином. Он только что вернулся от Памми. Они с Джеймсом по очереди возили ее на «второй курс химиотерапии». Меня удивило, что она не перестала притворяться и по-прежнему ведет эту игру – несмотря на то, что Кейт и Джеймс уже поженились. Ей не удалось их остановить. Зачем же ей тогда продолжать лгать?

– Я как-то не чувствую, что мы должны с этим торопиться, – заметила я. – Но мне хотелось бы окрестить Поппи.

Он кивнул, соглашаясь со мной:

– Как ты хотела бы это устроить?

– Я думала просто провести скромную церемонию в церкви. А потом где-нибудь поесть и выпить.

– Только я бы предпочел, чтобы это было пораньше, – уточнил он. – Хочу, чтобы там побывала мама.

Я проигнорировала это пояснение.

– В общем, я этим займусь, когда у меня будет время, – произнесла я.

– Не думаю, что время на нашей стороне. – Голос у него сорвался. – Не знаю, много ли ей осталось.

– О, я уверена, что у нее все будет в порядке, – заверила я его непринужденным тоном.

Он покачал головой:

– На этот раз все очень серьезно. Врачи считают, что оно распространяется. Не знаю, хватит ли у нее сил через все это пройти… – У него сорвался голос.

Я вяло потянулась к нему, накрыла его руку своей. Я не могла предложить ему сочувствие, которого не испытывала.

Тут я взглянула на Поппи, сидевшую в детском шезлонге у моих ног. Она доверчиво смотрела на меня, и глаза ее улыбались. Мне подумалось: как мать вообще может подвергать своего ребенка таким мучениям? Откуда у нее столько жестокости?

– Как мне быть? – Адам начал всхлипывать. – Что мне без нее делать? – Плечи у него затряслись. Я неохотно поднялась и подошла к нему. – Она этого не заслуживает. Она и так достаточно пережила.

Я поцеловала его в голову, обняла, стала укачивать.

– Она у тебя крепкая старушка. – Вот и все, что я сумела сказать.

– Да, она делает вид, что так оно и есть. Но это не так. Не совсем так, – произнес он. – Ей пришлось стать крепче – из-за того, что он с ней проделывал. Но внутри она все такая же напуганная, какой всегда была.