Эд, глянув на неё, пробормотал:

– Пей, пока совсем не остыло.

Джудит потянулась, было, к чашке, но, заметив, как дрожат руки, убрала их со стола, положив на колени.

– Эдвард, я…

– Да? – поднял он на неё тяжелый взгляд.

Что ж, как не страшно делать этот шаг, она шагнёт. В конце концов, ведь не боялась же она ломать и рушить? Прикусив губу от избытка эмоций, Джудит глубоко вздохнула.

Ох, уж этот страх сделать шаг навстречу и наткнуться на безразличие и пустоту и даже быть отвергнутой.

Присущая ей гордость и расчётливость боролись с лучшими сторонами своей натуры, с её любовью к Райли. И любовь победила.

– Как ты думаешь, на следующий день после помолвки с принцем я приехала сюда затем, чтобы выслушать твои объяснения?

Эд отодвинул от себя свою, так и не тронутую чашку с кофе и затянулся очередной сигаретой:

– Я не знаю, что думать, Джудит. И не уверен, что хочу это делать. Я и так получил больше, чем надеялся – увидел тебя. И пусть какая-то часть меня на тебя злится, я всё равно…хотел сказать, счастлив, но это не правда. То, что я сейчас чувствую, далеко от того, что люди называют этим словом, но я не откажусь от этого момента. Ты не пришла бы сейчас сюда, если бы не любила меня, вопреки всем твоим предрассудкам, предубеждениям, принципам, надуманным и реальным обидам. Для меня это дорого стоит. Если бы я был кем-то другим, ты была бы со мной.

– Эдвард, хочешь, я скажу тебе правду?

– Не уверен. Правда довольно мерзкая штука. Иногда лучше оставаться при своих иллюзиях, – задумчиво протянул он.

А потом коротко кивнул, давай, мол, говори.

– Я не использовала ту ссору, чтобы променять тебя на Филипа.

– Филипа? – скривился он неприязненно. – Ты теперь зовёшь Белого Принца по имени? Впрочем, невесты не обращаются к жениху по титулу. Или – обращаются? Как там у вас, принцев, принято?

– Можешь мне не верить, но это правда. Меня захлёстывали эмоции. Всё, о чём я могла думать: ты обманул и предал.

– Всё, что я делал тогда, вертелось около твоей светлой персоны. Было для тебя или из-за тебя. У меня на самом деле не было выбора. Вернее, выбор был – но дать тебе умереть не было вариантом. Я был готов собственную шкуру снять, но даже этого было недостаточно. Если бы вместо Изабель был какой-нибудь мерзкий мужик, готовый заплатить за услуги – поверь, я бы и на это пошёл. Я бы пошёл ради тебя на всё. А за это ты вышвырнула меня, как щенка, за дверь. Не слишком благородно, маркиза Мэллиор. Но вполне ожидаемо и предсказуемо. Я же ещё остался в виноватых. Жизнь – бесконечный фарс.

– Ты должен был мне сказать.

– И как ты себе это представляешь? – равнодушно откликнулся Эдвард, снимая обёртку с шоколадки. – Возможно, да, нужно было как-то подготовить. Но я надеялся, что эта история завершится, не достигнув твоих ушей.

– По-твоему, твоя влиятельная пассия оставила бы нас в покое?

– Оставила бы. У меня были рычаги управления на неё. Шантаж –грубое и эффективное средство, и я собирался применить его, требуя за молчание всего-то ничего: свободу. Но принц Готойский не графиня Сюрреаль. От него тебе так легко не отделаться. Если бы, предположительно, ты бы захотела от него избавиться.

Райли не сводил с Джудит глаз, жадно подмечая любое изменение в выражении её лица или позы.

– А если бы захотела? – тихо откликнулась Джудит.

Вокруг их столика уже витало облако дыма, так что лицо его лицо словно окутало туманом. Она видела, как, словно бы с досадой, Райли дёрнул уголком рта.

– Брось! Ты ведь это не серьёзно? Нравится сыпать соль на мои раны?

– А если серьёзно?

– Если серьёзно… это было бы здорово. Но невозможно. Бросить всё ради ничего – кто на это пойдёт? Даже я не настолько хорош.

– Ты меня отговариваешь? Разве ты не должен бороться за меня сейчас, когда я готова всё бросить и пойти за тобой?

– За каких нас, Джудит? – он задумчиво покрутил чашку с остатками кофе, а затем зачем-то перевернул её над блюдцем и посмотрел на растекающуюся жижицу. – Грубо, да? Грубо, приземлённо и неромантично. Я снова ломаю и уничтожаю нашу любовь.

– И зачем ты это делаешь?

Райли долго смотрел на неё:

– Может быть, я пытаюсь проявить лучшие черты своей натуры? Моя жизнь – это руины, а перед тобой дворец. Даже в сказках бедные, но честные бедняжки получают в награду принцев. Кто я такой, чтобы позволить тебе так жертвовать?

– Сказки на то и сказки, чтобы лгать, Эд! Поверь, жизнь во дворцах далеко не самое лучшее, что может случиться с честной и прекрасной девушкой.

– Слушай…

Джудит подняла руку:

– Дай мне договорить. Если всё дело в том, что ты не хочешь что-то рушить? Белый Прин… он вроде бы кладёт к моим ногам весь мир, но это всё иллюзия. Нет рядом с ним никакого мира. Лишь ложь, бесконечная ложь, интриги, фальшь, борьба за власть и влияние. Я могла бы всё это выдержать и даже найти в этом радость, если бы любила его. Или хотя бы не любила тебя. Он был моим способом выжить, не сломаться.

– Тебе бы не пришлось выживать и держаться, если бы он не влез в наши отношения.

– Я знаю. Не думай, что ты раскрываешь мне глаза.

– Почему же год назад…

– Потому что на всё нужно время. На осознание, принятие, понимание, что важно, а что нет. Какое-то время я заставляла себя верить, что придёт время и я смогу полюбить Филипа. Он так азартно меня добивался, мне это льстило, но даже в период самообмана я знала, что для него представляю собой очередной, очень ценный, трофей. Словно я не живая. Его не интересуют мои чувства, мои мысли. Я достаточно наблюдала за ним – чувства других людей его не интересуют тоже. Он смотрит на окружающих, как на свои игрушки, которые чем-то обязаны ему по факту его существования. Если бы я ответила ему взаимностью, вся его страсть ко мне угасла бы в тот же момент. После нашей свадьбы я буду жить жизнью засушенных цветов – ни тепла, ни настоящей любви. Весь этот блеск пустая декорация. Если ты не любишь меня, Эдвард, я не пропаду, я подстроюсь. Но если я ещё нужна тебе… если твои чувства ко мне ещё живы?.. Я готова следовать за тобой до конца наших дней. Но если ты меня больше не любишь?..

Джудит подняла голову и вложила в долгий и красноречивый взгляд всю свою любовь, готовность следовать за Эдвардом до конца, хоть на край света, будь на то его воля или отступив, навсегда уйти, если таково будет его желание.

Сумеречное лицо Райли смягчившись, разгладилось:

– Как ты красива, – с тихой грустью проговорил он, любуясь бликами света, запутавшимися в её золотых волосах, заставляющие их сиять медовым отблеском. – Просто ослепительна. Когда я пытался в памяти воскресить твой образ, мне всегда казалось, что воображение меня обманывает и в реальности ты всё-таки проще. Но – нет. Это тот редкий случай, когда реальность краше сна.