— Ладно, твоя взяла, — кивнул Гуров. — Я пройду обследование, но ты должен обещать, что будешь держать меня в курсе всех дел относительно Беркутова.

Крячко бросил на него подозрительный взгляд, но промолчал. Лев кисло улыбнулся и, закрыв глаза, подумал: «Пусть считает, что я сдался. Так будет легче усыпить его бдительность, — думал Гуров. — Пролеживать бока на больничной койке я не стану. Не настолько я плох, чтобы добровольно устраниться от расследования. Мы еще посмотрим, кто кого».

В больнице Крячко сдал Гурова с рук на руки сухонькому профессору, заявив, что восстановление его здоровья является чуть ли не залогом сохранения национальной безопасности. Профессор отнесся к его словам вполне серьезно. Гурова проводили в отдельный блок, переодели в больничную одежду и начали производить медицинские процедуры, суть которых ему была не совсем понятна. На его вопросы никто не отвечал, его попросту игнорировали. Какой бы вопрос он ни задал, единственным ответом было: так требуют правила.

Четыре часа длились процедуры. Гурова кололи иголками, забирали его кровь и мокроту, светили внутренние органы рентгеном, подключали к различным аппаратам, требуя то дышать, то не дышать, то кашлять, то жмуриться. К концу четвертого часа он вымотался до предела, а процедурам не было видно конца. В итоге Лев не выдержал, обругал ни в чем не повинную медсестру, обозвал профессора фашистом и потребовал прекратить издевательства. Профессор выполнил требование полковника лишь условно — дал указания сделать перерыв.

Его проводили в одиночную палату, больше смахивающую на одиночную камеру. Гуров потребовал вернуть его телефон. Телефон вернули, только толку от него было мало. Батарея села, а зарядное устройство к нему не прилагалось. Сколько Гуров ни пытался возродить его к жизни хотя бы на несколько минут, у него ничего не вышло. Плюнув с досады, Гуров повалился на постель и закрыл глаза.

Сколько так пролежал, без движения, без мыслей, он не знал. Из состояния оцепенения его вывела та самая медсестра, на которую он ругался в процедурной. Она принесла поднос с едой, поставила его на прикроватную тумбочку и собралась уходить. Чувствуя неловкость перед девушкой, Лев решил сделать попытку загладить вину.

— Как вас зовут? — спросил он медсестру.

— Оксана, — коротко ответила та, продолжая двигаться к двери.

— Постойте, Оксана! Я хочу извиниться. За то, что было в процедурной. Простите!

— Забудьте. Такое случается сплошь и рядом, — охотно отозвалась медсестра. — Вы еще долго продержались.

— И часто у вас такое случается?

— Разумеется. Мало кто из пациентов может выдержать столько процедур, сколько назначает профессор Щепоркин. Он у нас местный светило. С ним даже сам главврач в спор не вступает. Башковитый мужик.

— Правда, что он берется за самых безнадежных больных и возвращает их к жизни? — повторил Гуров сплетню, подслушанную в рентгеновском кабинете.

— Правда. Работать с ним большая честь, — ответила медсестра.

— Но и большая обуза?

— Не без этого. Знаете, в каком темпе приходится работать тем, кто удостоился чести попасть в его команду?

Уходить Оксана уже не спешила. Усевшись на любимого «конька», она с видимым удовольствием принялась рассказывать о непомерно высоких требованиях профессора:

— Доктор Щепоркин сам работает по двадцать часов в сутки и других заставляет отдаваться делу на сто процентов. Никаких больничных листов. Никаких отгулов, выходных и праздников. Про отпуск я уже и не говорю. Только работа, и ничего больше.

— И все равно находятся желающие работать с ним? — притворно удивился Гуров, невольно сравнивая стиль работы профессора Щепоркина с собственным.

— Еще бы. Ведь это открывает огромные возможности для карьерного роста! Если я год продержусь в его команде, меня возьмут на работу в любую клинику Москвы. Да что Москва, я смогу поехать в любой город в стране, меня везде с руками и ногами оторвут, стоит заикнуться, что я работала с профессором Щепоркиным, — объяснила медсестра. — Только я не собираюсь отсюда уходить. Знаете, я ведь хочу стать настоящим врачом. Таким, который реально людям помогает, а не делает вид, что ему небезразлична судьба пациента.

— Похвальное желание, — одобрил Гуров. — Значит, хотите людям помогать?

Медсестра кивнула.

— Знаете, мы с вашим профессором в чем-то схожи, — задумчиво проговорил он. — Быть может, моя работа не сравнится по значимости с вашей. Но я тоже стараюсь помогать людям.

— Профессор сказал, вы из нацбезопасности, — осторожно проговорила Оксана.

— Что-то вроде того. Моя обязанность — блюсти законность в городе и предупреждать ее нарушение. Иногда случается, что плохие люди берут верх, как в том случае, из-за которого я оказался на больничной койке, но в итоге правда все равно восторжествует. Я в это верю.

— Не переживайте, профессор установит причину вашего недомогания и поставит вас на ноги, — заявила медсестра. — Дайте только время.

— В том-то и дело, Оксана, что времени у меня нет! — заявил Гуров. — Преступник на свободе, а я ничего не могу сделать, чтобы обезвредить его, пока лежу здесь. Понимаете?

Медсестра неловко пожала плечами, интуитивно почувствовав, что дальше прозвучит просьба, которую выполнить она не имеет права. И просьба прозвучала.

— У вас же есть мобильный телефон? — спросил Гуров.

— Зачем он вам? — насторожилась медсестра.

— Сделать один звонок. Всего один, и больше я вас не побеспокою. Обещаю, — заверил Гуров.

— Если профессор узнает, он меня уволит, — заявила медсестра.

— Он не узнает, — пообещал Гуров, и тут ему в голову пришла новая мысль. — Послушайте, вы можете не давать мне телефон. Просто зарядите мой. Мне же отдали его, верно? Значит, думали, что я не смогу им воспользоваться. Но ведь всем известно, что, когда мобильник долгое время находится в состоянии покоя, некоторое количество заряда возвращается или накапливается, точно не знаю, но это и неважно. Поступим так: сейчас вы заберете мой мобильник и подключите его к электророзетке. Потом придете за пустой посудой и вернете его мне. И все, можете забыть про этот разговор.

— Я должна поставить вам капельницу, — задумчиво проговорила Оксана. — Это отличный повод вернуться. Пока я буду готовить раствор, телефон немного зарядится. Ладно, уговорили, давайте сюда ваш аппарат.

Гуров вложил в протянутую руку мобильник. Медсестра поспешно вышла из палаты. Настроение сразу поднялось, аппетит тоже, и он принялся за еду. Когда медсестра вернулась, тарелки были пусты. Как ни в чем не бывало, Оксана похвалила его за то, что он все съел, велела лечь на спину и ввела в вену иглу. Незаметным движением сунула под подушку телефон и вышла из палаты.

Лев выждал несколько минут, потом достал из-под подушки телефон и позвонил единственному человеку, кто без лишних вопросов готов выполнить любую его просьбу. Он позвонил жене. Длинные гудки сменились радостным возгласом: