Призрак протянул к Ольге обе руки, целя в лицо ногтями. Нет, все неправда: призрак всегда жил внутри этой женщины… Всегда. Теперь им придется распрощаться с иллюзиями. Людмила – не просто жертва, она… Ольга отпрянула, думая, что сейчас упадет.

Федор встал между дочерью и чудовищем. Людмила взвизгнула, когда он схватил ее за оба предплечья, и они стали бороться.

– Папа, тащи его туда, внутрь.

Ольга подскочила к порогу и увидела Веру, которая показывала ей какие-то знаки. Звала.

– Папа, найди нашу старую кухню, там мы встретимся. Нам надо собраться семьей. Справишься?

– Теперь уже да. Хватит нюни распускать. Оля, иди, если нужно. Я давно ждал…

Ольга вбежала в комнату, слыша, как мать воет, точно одержимая, плюется и сквернословит. Невыносимо было думать, что близкий родной человек превратился в эту мерзость, но факты налицо. Все зло, которое когда-то пришло в их семью, сконцентрировалось в ней.

Оставалось совсем немного, чтобы картина восстановилась целиком. Несколько частиц мозаики.

Вера встретила ее у внутренней, раскрытой настежь двери.

– Идем, Игорю нужна помощь. Дух пытается завладеть им.

– Но он же… там… В матери.

– Нет, только частично. Дух рассеян, он наделал своих копий повсюду и действует на многих фронтах, – сказала Вера. – Иди и помоги Игорю.

– Как?

– Просто будь с ним.

Ольга побежала по коридорчику до следующей двери и ворвалась в другую комнату.

* * *

Федор чувствовал, какая чудовищная сила заключена в теле его жены. Мышцы ее были точно стальные тросы, зашитые под кожу. Он сомневался, что его хватит надолго. Поднатужившись, Федор прижал Людмилу к косяку – путь через полкомнаты вымотал его, но сдаться сейчас означало поражение. Позади осталось сдвинутое с места трюмо и сброшенные с него принадлежности.

Федор навалился на жену всем телом.

– Ну что, старик, будешь и дальше танцевать? – прохрипела женщина. – Не устал?

– Ты все-таки вытащила это наружу? Помнишь, как тогда? Ты сказала, что сделаешь все, чтобы это не вернулось? Да видно скверну из крови не изгнать…

– Не тебе судить! Откуда тебе знать, кто хороший, кто плохой?.. А? – Людмила собрала слюну и плюнула ему в лицо. Федор сжал кулак, собираясь ответить менее дипломатично, но решил не распылять силы на то, что вряд ли возымеет действие. Ольга велела ему отыскать их старую кухню, чтобы устроить сбор… семейный совет? Неплохая идея. Может быть, сработает.

В первый раз они изгнали привидение вдвоем с женой – дети все равно бы ничем им не помогли, а только стали бы их слабым местом. Сейчас, когда Игорь и Ольга повзрослели, они могут действовать сообща.

– Нравится? – завизжала Людмила. Она попробовала садануть мужа коленом в пах – и попала бы, не держи он корпус развернутым. Колено угодило в бедренную мышцу. Женщина завыла, задергалась, стараясь вырваться изо всех сил. Поток отборной брани хлынул из уродливого рта.

– Убирайся из нее! – закричал Федор в свою очередь. – Убирайся и дерись как можешь! Помнишь, как раньше?

Ругань перешла в высокий пронзительный хохот, Федор скрипнул зубами и, усилив хватку, толкнул Людмилу в комнату. Он потащил ее к следующей двери, но пространство начало искривляться. Людмила опять захохотала.

Федор не удержался и отвесил ей тяжелую оплеуху. Голова ее запрокинулась, Федор разжал руки. Людмила упала навзничь на грязный пол и забилась в конвульсиях. Фокусы с геометрией исчезли.

Федор поднял жену и, полубесчувственную, поволок за собой. Она плакала, взывая к его милосердию, потом угрожала, потом снова просила прощения и обещала быть хорошей, но он ее не слушал, зная, что враг пытается запудрить ему мозги. Федор открыл дверь, где только что исчезла Ольга, и увидел глубокий провал, уходящий в горное ущелье. Еще миг – и они оба полетели бы вниз.

Людмила плюнула ему на ногу.

– Когда я освобожу руки, я выцарапаю тебе глаза, – пообещала она.

– Вот тогда и посмотрим! Убери это, иначе хуже будет, – сказал Федор.

– Обрыбишься, тварь!

– Что? – последовала еще одна затрещина.

Федор думал, что, возможно, перегибает палку, но в этот момент не видел иного выхода. В конце концов, это не выяснение отношений по поводу подгоревшей яичницы или кому идти в магазин. Здесь все переворачивается вверх дном. Реальность мутирует, принимая все более монструозные формы. Призрак старается закабалить их, сделать послушными только его воле. Пока он относительно слаб, надо усиливать давление.

Федор указал на пропасть, над которой выли злобные ночные ветры.

– Убери это, иначе…

Комната задвигалась, невидимые стропила застонали, словно помещение попало под гигантский пресс, и Федору показалось, что оно поворачивается. Призрак в образе Людмилы обмяк в его руках, но хватку Федор не ослабил. Из пустоты над ущельем появилась мерцающая фигура. Он узнал ее. Вера протянула ему руку, приглашая идти с ней, и Федор послушался – и одновременно с этим мираж распался на составные части и исчез. Теперь они стояли в коридорчике.

Призрак Веры указал на дверь, а потом растаял.

По комнате пробежала сильная судорога. Что это? Федор не помнил, чтобы такое случалось в прошлый раз. Он оглянулся.

С потолка сыпалась штукатурка, стены подрагивали, словно ей отвешивал пинки невидимый великан.

Наверное, это хороший знак.

Вероятнее всего, комната начинает сдавать позиции.

Федор толкнул дверь и ввалился вместе с женой в детскую, какой она была в тот год. Тумбочка отодвинута, но не так далеко, и Федор чуть не упал, запутавшись в собственных ногах. Людмила сделала еще одну безуспешную попытку освободиться.

Федор понял, что его силы на исходе. Если они не встретят других, он жену не удержит.

По квартире разносился звук колокольчиков, с улицы в открытую балконную дверь влетал прохладный ветер, повсюду горел свет.

– Оля! Игорь! – закричал Федор. – Я здесь! Оля!..

Он услышал в ответ чей-то голос, но тот был очень далеко, и тогда сердце его сжалось. Сгусток черноты из него ударил в мозг, дыхание перехватило, боль завладела им целиком. Федор раскрыл рот и повалился на пол, выпустив чудовище на свободу.

* * *

Ольга увидела Игоря.

Он стоял на коленях посреди комнаты, и его нельзя было узнать. Что-то случилось с его лицом. Оно менялось, изнутри, сквозь привычные черты, проступала стариковская физиономия карикатурного страшилища, строящего дикие гримасы. Игорь держал руки перед собой. Уродливые узловатые крючья сжимались и разжимались. Он был весь вымазан кровь. Алая струйка сочилась из рассеченной брови, из разбитой губы, из носа.