Далее эридианец поворачивается к еде и падает на спину. При этом в животе у него по-прежнему зияет дыра. Мне прекрасно видны внутренности: там мягкая на вид плоть. Рокки хватает несколькими руками по кусочку еды и, поднося к дырке, аккуратно бросает внутрь. Эридианец медленно и педантично повторяет этот процесс до тех пор, пока вся пища не оказывается у него… во рту? В желудке?

Никакого жевания. Никаких зубов. Насколько я вижу, там нет никаких движущихся органов. Рокки опускает внутрь себя последний кусочек еды, и его руки устало падают на пол. Он лежит на полу, словно морская звезда, и не двигается.

Я с трудом подавляю в себе желание крикнуть, все ли у него хорошо. Такое впечатление, будто парень умер. Однако, скорее всего, эридианцы так едят. И ходят в туалет. Да уж. Полагаю, тот серый сгусток, который вывалился из Рокки вначале, был переваренными остатками предыдущего обеда. У эридианцев, как у морских анемонов, отходы выводятся из организма тем же путем, что попадает внутрь пища.

Дыра на животе Рокки медленно закрывается. На коже по линии разрыва, образуется нечто вроде болячки. Но она быстро скрывается за надвигающимся каменным защитным покрытием.

– Я… засыпаю… – сонно бормочет эридианец. – Ты… посторожишь… вопрос?

Пищевая кома – серьезное испытание для Рокки. Эта принудительная послеобеденная сиеста происходит помимо его воли.

– Да. Посторожу. Спи.

– За… сы… па… ю… – едва слышно раздается голос Рокки.

Через мгновение он отрубается, лежа на полу животом кверху. Дыхание эридианца учащается, как и всегда, когда он только приступает ко сну. Это его тело сбрасывает жар через систему горячего кровообращения. Через несколько минут дыхание становится нормальным. Теперь он действительно глубоко уснул. Судя по моему опыту, по завершении фазы быстрого дыхания, Рокки проспит не меньше двух часов. И я могу отойти, чтобы заняться своими делами. Мне не терпится описать его пищеварительную систему, работу которой я только что видел.

Пункт 1: дефекация через ротовое отверстие.

«Да уж, – бормочу я себе под нос. – Впечатлительным лучше не смотреть».

Я просыпаюсь и первым делом вижу пялящегося на меня Рокки. Теперь так начинается каждое утро, но я все еще не могу привыкнуть. Откуда я знаю, будто существо, смахивающее на симметричный пятиугольник без глаз, на меня «пялится»? Просто знаю. Улавливаю что-то в положении его тела.

– Ты проснулся, – констатирует Рокки.

– Ага. – Слезаю с койки и, потягиваясь, командую компьютеру: – Еда!

Железные руки протягивают мне горячую коробочку. Открываю крышку. Похоже на яйца с колбасой.

– Кофе!

Манипуляторы заботливо вручают мне стаканчик с кофе. Приятный момент: при наличии гравитации я всегда получаю стаканчик, а в невесомости – мягкую упаковку с трубочкой. Надо не забыть упомянуть об этом, когда буду оставлять в интернете отзыв по эксплуатации «Аве Марии».

– Тебе не обязательно сторожить меня, пока я сплю. Все в порядке, – говорю я Рокки.

Он начинает перебирать вещи у себя на рабочем столе.

– Эридианская культурная традиция. Надо сторожить. – Рокки смущенно крутит в руках какой-то механизм.

Ах да, культурная традиция. У нас с Рокки есть негласное правило: культурные традиции не обсуждаются. И это ставит точку в любых спорах. «Просто сделай, потому что у нас так принято» – вот и все. Мы ни разу не сталкивались с непреодолимыми культурными разногласиями… до сих пор.

Я завтракаю и пью кофе. Все это время Рокки не издает ни звука. Он всегда терпеливо молчит – эридианская тактичность.

– Мусор, – произношу я, и манипуляторы забирают у меня пустой стаканчик и упаковку из-под еды.

Я поднимаюсь в командный отсек и сажусь в пилотское кресло. Вывожу на главный экран изображение с телескопа. Планета Эдриан прямо по центру. Последние десять дней я наблюдаю, как она медленно увеличивается. Чем ближе мы подлетаем, тем больше меня изумляют астрономические таланты Рокки. Все характеристики движения планеты и ее массу эридианец определил очень точно. Надеюсь, он и с расчетом гравитации не ошибся. Иначе попытка выйти на орбиту будет крайне короткой и болезненной.

Эдриан – бледно-зеленая планета, окутанная дымкой белых облаков в верхних слоях атмосферы. Поверхность совершенно не просматривается. И снова восхищаюсь фантастической программной начинкой бортовых компьютеров «Аве Марии»: мы вращаемся, пока летим в космическом пространстве, но картинка на экране стабильна.

– Мы приближаемся, – сообщаю я Рокки.

Он на две палубы ниже, но я говорю, не повышая голоса. Эридианец отлично меня слышит.

– Ты уже знаешь, какая атмосфера, вопрос? – кричит он. Аналогично тому, как я вижу совершенство его слуховой системы, Рокки понимает ограниченность моей.

– Сейчас попробую выяснить еще раз, – отвечаю я.

Переключаюсь на экран спектрометра. До сих пор «Аве Мария» поражала своей надежностью, но от сбоев оборудования никто не застрахован. Спектрометр барахлил. По-моему, что-то случилось с цифровым преобразователем. Я включал спектрометр каждый день, и ответ приходил один и тот же: недостаточно данных для анализа.

Я снова навожу прибор на Эдриан. Чем ближе мы к планете, тем больше спектрометр соберет отраженного света, которого, я надеюсь, будет достаточно для определения состава атмосферы.

Анализ данных…

Анализ данных…

Анализ данных…

Анализ завершен

– Получилось! – радуюсь я.

– Получилось, вопрос?! – Голос Рокки взлетел вверх на целую октаву.

Промчавшись по туннелям, он возникает в своем пузыре посреди командного отсека.

– Какая атмосфера на Эдриане, вопрос?

Я читаю данные на экране:

– Похоже, что… 91 процент углекислого газа, 7 процентов метана, 1 процент аргона, а остальное – малые газовые примеси. Кстати, атмосфера довольно плотная. Это все прозрачные газы, но поверхность не просматривается.

– Обычно ты видишь поверхность планеты из космоса, вопрос?

– Если ее атмосфера пропускает свет, да.

– Человеческий глаз – удивительный орган. Завидую.

– Не такой уж удивительный. Поверхность Эдриана я не вижу. Если атмосфера становится очень плотной, она перестает пропускать свет. Впрочем, неважно. Меня сейчас больше интересует метан.

– Поясни.

– Метан не может долго оставаться в атмосфере. Он быстро разрушается под воздействием солнечного света. Так откуда же там этот газ?

– Метан делает геология. Углекислый газ плюс минералы плюс вода плюс тепло получается метан.