– Помимо всего прочего, Рэйвен, – шепчет он. – То, что он говорит, правда. Твоя мать сбежала. Было ли ей больно – да. Удерживал бы я свою дочь, если бы с ней случилось подобное, – никогда. Они получили тебя, да, но…

– Но Грейвены так и не получили свою жену.

Он кивает.

Мои глаза встречаются с глазами Кэптена.

Зоуи.

Он подмигивает, его взгляд скользит за мое плечо.

Шарканье туфель Виктории заставляет меня обернуться, я смотрю, как она вытаскивает небольшую пачку свернутых белых бумаг из внутреннего кармана кожаной куртки, которую она одолжила. Она подходит и передает их мне.

– Что ты делаешь?

– Ты просила меня помочь тебе, вот я и помогаю.

– Я просила тебя встать рядом со мной.

– Ты даже не знаешь, что это.

Так скажи мне.

– Это договор.

Я хмурюсь, выхватывая его из ее рук, и бросаю на пол.

– Тебе вроде как нужно это прочитать.

– Я вроде как хочу отправить тебя в нокаут.

Она хихикает, но быстро замолкает, прочищает горло и выпрямляется. Ее карие глаза смотрят на меня.

– Договор подлинный. От него никуда не деться. Каждая лазейка, если кто-то когда-нибудь захочет ее найти, была перекрыта. Грейвенам причитается Брейшо.

Мои ноздри раздуваются, я чувствую давление между глаз:

– И ты просто решила повторить очевидное?

Она подходит ближе.

– Рэйвен. – Ее брови медленно приподнимаются. – Им причитается Брейшо, – подчеркивает она.

Мои пальцы взлетают к вискам, когда я пытаюсь разобраться во всем.

Ладонь Кэпа на моей руке заставляет меня оглянуться через плечо.

– Там ничего нет о том, чтобы взять имя Грейвен, – шепчет он. – И в нем ни одного чертова слова не сказано о женщине.

Трик подходит, поднимая бумаги с пола. Его глаза скользят по выделенным абзацам, и он передает их дальше по ряду.

– Брейшо, – шепчу я, и это поражает меня.

Я подношу руку к ребрам, резко оборачиваюсь, и наши глаза встречаются.

Он делает шаг ко мне, но я отступаю назад.

– Я взяла на себя управление Грейвен, и руководство Брейшо перешло ко мне. – Я смотрю на мужчин, мне нужна уверенность. – Две семьи должны были прийти к соглашению, но я – обе. Последнее слово остается за мной. Я могу предлагать и брать то, что хочу.

– По-моему, звучит справедливо, – впервые говорит Алек, и все взгляды устремляются к нему.

Остальные участники медленно кивают в знак согласия.

– Если Брейшо женится на Грейвен, на этот раз законно, контракт будет считаться выполненным.

Мой взгляд устремляется на Мэддока.

– Мне нужно, чтобы ты женился на мне, здоровяк.

Его челюсть напрягается.

– Для них?

Мой взгляд смягчается, и я делаю шаг к нему, запрокидывая голову, чтобы получше его рассмотреть.

– Мне наплевать на контракт или на то, чтобы осчастливить этих людей, но я хочу быть тем, кем, согласно моему имени, я должна быть, и я хочу, чтобы моя семья была в безопасности, – говорю я, и его взгляд становится жестче. – Но если в конце концов останется только одна вещь, которую я могла бы сделать, то я хочу сохранить тебя.

Его глаза сужаются от тяжелого вдоха.

– Итак, что ты скажешь, здоровяк? Ты со мной?

Рэйвен

Я поворачиваюсь, смотрю в зеркало и сжимаю ожерелье, которое парни подарили мне прошлой ночью – пуля, попавшая в Кэптена, расплавленная, измененная и с выгравированными на ней словами.

Баскетбольный мяч, наши имена – нити, создающие форму.

Линия через центр – Брейшо. Моя и линия Мэддока бегу через центр. Кэптена – слева, Ройса – справа.

Четыре соединенные нити – так же, как на татуировке Мэддока. Отображение всех нас.

Моя семья.

Я смотрю в глаза своему отражению, слегка улыбаюсь ему. Отражению, которое – я никогда в это не верила – может мне понравиться. И впервые в жизни я вижу себя. Такую, какая я внутри. Кем я хочу быть.

Я вижу Брейшо.

И я собираюсь выйти замуж за одного из них по-настоящему.

Я глубоко вздыхаю, моя рука опускается, чтобы прикрыть живот, когда поворачиваюсь.

– Меня, кажется, сейчас стошнит.

– Это называется – ты беременна. Если не нравится, впредь используй презервативы.

Наши с Викторией глаза устремляются на Хлою, ее голова вскидывается, и она встречается со мной взглядом.

– Прости, – медленно выдавливает она. – Это слишком естественно – быть…

– Быть сукой? – вставляет Виктория.

Хлоя скрещивает руки на груди, ее подбородок вздергивается.

– Это лучше, чем быть фальшивкой.

– Ты называешь меня фальшивкой? – Виктория вскакивает на ноги.

– Подходит тебе.

– Почему ты вообще здесь? – Виктория огрызается в ответ. – Тебя не приглашали.

– Что, беспокоишься, что я могу понравиться Рэйвен, она со мной подружится и забьет на тебя?

Сука…

– Хорошо! – кричу я, поворачиваясь к Хлое с сердитым взглядом. – Не могла бы ты просто… выйти на улицу с парнями или что-то в этом роде?

Хлоя вскидывает руки, бросает расческу на диван и выходит из комнаты.

Я жду, когда за ней захлопнется дверь, и плюхаюсь на диван.

– Зачем нам это все? Почему бы не провернуть то же дерьмо, что мы сделали с Кэпом – в какой-нибудь глуши, где никого нет, кроме нас двоих, – только с настоящим преподобным, или священником, или как вы их там называете.

– Именно поэтому вы должны сделать все по-другому. – Виктория смотрит на меня как на сумасшедшую.

Я пристально смотрю на нее в ответ.

– Подруга, ты вышла замуж за его брата.

– Очевидно, что нет, идиотка, – огрызаюсь я, откидывая голову на подушку, когда паника поднимается в моем животе. – Просто я так не могу.

– Ты хочешь уйти?

– Очень смешно, Ви, – хриплю я.

– Смотри. – Виктория придвигается к краю дивана. – Все люди, находящиеся здесь, – те, о которых ты заботишься, и Хлоя. – Она сверлит меня взглядом, заставляя засмеяться.

– Ну, мне еще на самом деле наплевать на Мака, – пытаюсь пошутить я.

– Ну, кроме них. – Она хихикает. – Они, я почти уверена, пригласили сами себя, чтобы повеселиться сегодня вечером. Мы, парни и все. Мэддок уже облегчил дело. Никаких платьев, костюмов, только мы. Расслабься, черт возьми, и посмотри в окно на парня, которого ты чуть не потеряла. Все, что ты делаешь сегодня, – это получаешь гарантию, что этого никогда не произойдет. Вот и все.