– Ты не должен был ничего делать. Тот Грейвен, которым я тебя знал, не подумал бы о том, чтобы помогать нам.

Я ухмыляюсь, уткнувшись Мэддоку в грудь. Это самые близкие к благодарности слова, которые он когда-либо мог бы сказать Коллинзу.

Отлично справился, здоровяк.

– Как бы то ни было, я сожалею обо всем дерьме, которое я натворил. Я ухожу, и ты больше никогда не услышишь обо мне.

Мышцы Мэддока на мгновение напрягаются, а затем он говорит:

– Это ни хрена не стоит, но знание того, что ты будешь далеко от нее, будет меня радовать.

Коллинз смеется, и я смотрю на Мэддока прямо в тот момент, когда его глаза опускаются на меня.

Не говоря больше ни слова, Мэддок ведет меня вверх по небольшому холму к домику.

Его руки обнимают меня, и он утыкается головой мне в шею, вдыхая меня, его глубокий выдох – самое успокаивающее, что я когда-либо чувствовала.

Скрип старого деревянного крыльца заставляет его медленно отстраниться и развернуться, чтобы встать у меня за спиной, его руки все еще обнимают меня, ладони прижаты к моему животу.

Кэп, Ройс и Виктория выходят из хижины, в то время как Мак, Хлоя и Бас поднимаются оттуда, где они только что поставили несколько стульев для нашего завтрашнего костра – сегодня вечером мы недоступны ни для кого.

– Ты стрессанула, – поддразнивает Виктория.

– Отвали. – Я тихонько толкаю ее, не позволяя своей улыбке вырваться наружу. – Но на самом деле ведь нормальные люди не прыгают со скал ежедневно?

Все смеются.

– Это называется нервы, Рэйвен, – говорит Хлоя. – И нормальные люди учатся справляться с ними тогда же, когда начинают ходить, так что мы хорошо разбираемся в этом.

– Ради бога, – Виктория закатывает глаза, – все знают, что ты принимаешь «Ксанакс» перед всеми своими делами.

– Извините меня, но я…

– Я думаю, мы готовы идти, – прерывает их Мак, делая шаг вперед, чтобы обменяться с каждым рукопожатием.

Он улыбается, когда подходит к нам.

– Поздравляю, ребята. Спасибо, что позволили мне быть здесь.

– Да, чувак, – говорит Мэддок. – Спасибо, что предоставили нам свой домик на ночь.

– Без проблем. – Мак ухмыляется. – У нас есть дом Хлои.

Хлоя подмигивает, и они вдвоем уходят и забираются в джип Мака.

– Я тоже иду, мне нужно привести себя в порядок и позвонить Зоуи до того, как она ляжет спать, – объявляет Кэп и делает шаг вперед с мягкой улыбкой на лице.

Я киваю и собираюсь подойти, чтобы обнять его, но Мэддок сжимает меня крепче, так что я остаюсь на месте.

Он подходит ко мне сам, целует меня в висок, затем кладет руку на плечо своего брата и идет к дому, но задерживается, держась за ручку двери, не сводя глаз с Виктории.

– Что? – спрашивает она.

Его глаза сужаются, но я не уверена, что этого достаточно, чтобы она поняла.

– Ты идешь или ждешь приглашения на вечеринку?

Она в замешательстве оглядывается по сторонам.

– Какую вечеринку?

Ройс ухмыляется, бросая взгляд на Мака, который кивает ему и поворачивается к нам с ухмылкой.

– Извини, Вик-Ви. Это вечеринка на троих. Я собираюсь поиграть со своей принцессой и ее Мак-папочкой. – Он поднимает и опускает брови, хлопает Мэддока по спине и убегает.

Мы смотрим, как он поднимает Хлою с широко раскрытыми глазами с пассажирского сиденья, садится внутрь, затем поворачивает ее и сажает к себе на колени в позу верхом.

Ее голова поворачивается к Маку, он, очевидно, не думает о наблюдателях, но, когда Мак наклоняется и целует ее, заводя двигатель, она устраивается поудобнее.

– Ух ты, – невозмутимо произносит Виктория.

– Да, – вздыхаю я с усмешкой. – Никакого стыда.

Тихий смешок Мэддока отдается в моей спине, и Ви вздыхает.

– Я… думаю, мне лучше пойти, пока он не оставил меня на улице, – бормочет она тихо, чтобы Кэп не услышал.

– Я заперла все двери в спальни, так что тебе придется спать либо в кровати Кэпа, либо на диване.

Кэп качает головой, а взгляд Виктории устремляется на меня.

– Я шучу. – Я смеюсь. – Последняя комната справа для тебя. Там отдельная ванная и все такое, так что тебе даже не придется выходить до утра, если не захочешь.

Она кивает, идет к двери и проскальзывает мимо Кэптена, оставляя нас с Мэддоком наедине.

Он глубоко вдыхает, прижимаясь своей щекой к моей.

– Столько проблем, – хрипит он. – Но с ними придется подождать, потому что прошло слишком много времени с тех пор, как я был с тобой. Так что, детка, повернись и прыгай на меня. Позволь мне отнести тебя в кровать.

Я поворачиваюсь в его объятиях, мои глаза устремляются к нему, мое дыхание прерывается, когда я вижу желание в его глазах.

Мы не прикасались друг к другу дольше пяти секунд долгие недели, и когда преподобный сказал, что Мэддок может поцеловать невесту, он развернул меня, закрыл от посторонних глаз и едва коснулся своим дыханием моего рта, так что технически мы еще даже не скрепили наш брак.

Он сдерживается, ждет, когда мы останемся одни, чтобы взять свое.

Особенность здоровяка, моего мужчины, в том, что он берет ровно столько, сколько дает, и так уж получилось, что я сама хочу этого.

Я прыгаю, с легкостью обхватывая его ногами.

Его руки опускаются, скользят под моими ягодицами, и он идет внутрь.

Он ни разу не сводит с меня глаз, вслепую несет меня в домик, через несколько комнат и через дверь, но даже не пытается заглянуть в спальню.

Он быстро поворачивается, оставляя дверь широко открытой, и прижимает меня спиной к стене.

Его бедра обхватывают меня, так что его руки остаются свободны и медленно скользят вверх по моим ребрам и груди, пока его большие пальцы не встречаются с моими губами.

Он впивается взглядом в мой рот, сердитые морщинки образуются между его бровями, и его тело придвигается ближе, между нами не остается даже воздуха. Его голова опускается и наклоняется, но когда он оказывается на расстоянии волоска от моих губ, его глаза встречаются с моими.

– Ты моя.

– Да, здоровяк. Твоя.

– Покажи мне.

Я не колеблюсь.

Я прижимаюсь губами к его губам, и он впивается в них так сильно, словно наказывает.

Его руки скользят вверх по моим бедрам, забирая с собой мое платье, и вот он скользит пальцами под мои стринги. Он крепко сжимает мою задницу, прижимая меня к себе.