В горле у Ваньки враз сухо сделалось, словно он с десяток песен без передыху отгорланил.

– Ты местный, дядя? – поинтересовался плешивый.

– Не то чтобы, – ответил Ванька и махнул рукой в сторону шоссе. – Я дальше проживаю. В деревне.

– А рыбу часто ловишь? – подключился улыбчивый. – Вчера, например, ловил? Или позавчера?

– Позавчера мы работали, – ответил Ванька, прокашлявшись. – А вчера – да, было дело. Опосля обеда.

– «Бээмвэшку» не примечал? Фиолетовую?

– Не-а.

Ванька не понял, о чем идёт речь, но ничего фиолетового он и в самом деле не видел, если не считать собственных трусов.

– Мы из милиции, – неожиданно признались парни и одновременно взмахнули в воздухе карточками, похожими на проездные билеты, только с фотографиями.

Ванька покосился на бутылочное горлышко, предательски торчащее из травы, и потускнел. Однажды он побывал в милиции – давно, ещё когда рождение сынишки обмывал. Так его там побили сильно и до утра в клетке продержали, как обезьяну в зверинце.

А часы и деньги отобрали.

– Вон оно как, – тоскливо протянул Ванька, пытаясь незаметно дотянуться до бутылки ногой. Хотел её в воду спихнуть, да сам туда чуть не бултыхнулся.

Его за шиворот придержали и посмеялись незлобиво.

– Не напрягайся, дядя. Мы не по твоей части, не на вытрезвитель работаем. – Это плешивый сказал.

– Из УБОПа мы, – добавил улыбчивый приятель. – Бандюков ловим. Много их тут у вас? – Буднично так спросил, как будто речь про окуней шла.

– Разве они у нас водятся? – засомневался Ванька.

– А как же! – весело воскликнул плешивый. – Они теперь всюду.

Ваньку даже в жар бросило. Значит, пока он тут рыбалил, его могли ограбить налётчики? Денег в карманах немного осталось, но все ж таки!

– Беглые, что ли? – уточнил он. – Зэковцы?

– Зачем беглые – нормальные бандиты, – обиделся плешивый. – Ну, такие крутые, все на понтах, пальцы веером. – Он показал. – С пушками, на дорогих тачках… Неужто не доводилось встречать? Ванька пожал плечами. Пушки какие-то, тачанки… – Будто махновцы из кино на тему Гражданской войны.

Парни переглянулись.

– Пошли отсюда, – предложил улыбчивый. – Что с него, дремучего, возьмёшь.

Плешивый сделал было шаг назад, но вдруг как гаркнул:

– Э, э!

Невольно вздрогнув, Ванька обернулся. На косогоре появилась голая по пояс человеческая фигурка с большущим револьвером в руке. На Ванькином языке оружие это называлось «левонверт», а его обладатель был «мальцом», хоть и давно не бритым. Тот самый, что вчера мостился на утопшем бензовозе, как мокрый цуцик. Услышав окрик, он оторвал взгляд от земли и попытался попятиться, что сделать на крутом травянистом склоне было довольно сложно.

– Стоять! – закричал улыбчивый милиционер, вмиг перестав улыбаться.

– Брось ствол! – взвизгнул плешивый по-бабьи.

Оторопевший малец с размаху сел на задницу. Револьвер в его руке грохнул, да так громко, что у Ваньки уши заложило.

Малец зашевелил губами, но слова его были неразборчивы. Плешивый что-то проорал в ответ, доставая из-под пиджака маленький чёрный пистолет. Его напарник тоже запустил руку под мышку. А малец уже приподнимался с травы, показывая свои пустые растопыренные ладони. Дымящийся револьвер валялся у его ног. Ванька услышал:

– Я нечаянно!… Нечаянно!…

Малец ещё не успел распрямиться до конца, как вдруг – будто по столу сдуру доской шарахнули. На груди мальца, слева, дополнительный сосок появился – крохотный, тёмный. Переступив через револьвер, он пошёл вниз, прямо на плешивого, из пистолета которого поднимался дымок.

Тумп! Этот выстрел прозвучал глуше, но громче.

Вторая пуля тоже попала в приближающуюся безволосую грудь – туда, где цыплячьи рёбрышки сходились аркой. Мальца качнуло назад, но ноги уже несли его вниз, все быстрее и быстрее.

Ванька едва успел увернуться от бегущей фигуры.

Провожая её оторопелым взглядом, он увидел, что спина у мальца вся мокрая и красная. Споткнувшись у самого берега, он рухнул лицом вниз, да так и остался лежать – наполовину в воде. Ноги, обутые в не по росту большие кеды, ещё подёргивались, но вода у берега быстро темнела, принимая бурый оттенок.

Утоптанная трава притянула Ваньку, вынудив его сесть там, где он стоял.

– Вот же блядство какое, – пожаловался плешивый плаксивым голосом. – Откуда он взялся?

Его спутник, вместо того чтобы ответить, приблизил своё лицо к Ванькиному и сказал:

– Ты же видел, как этот бандит на нас напал, верно?

Он опять улыбался, хотя лучше бы этого не делал.

От такой улыбки у Ваньки засосало под ложечкой.

Как будто змея перед ним маячила, а не человеческое лицо.

– Он не то чтобы напал, – напомнил Ванька, втягивая голову в плечи. – Он как бы даже наоборот…

– Мало ли, что тебе с пьяных глаз померещилось! – Это плешивый подключился. – А дело было так, запоминай… Мы тебя опрашивали, так? Вдруг этот, с револьвером, появился. Он первый выстрелил. И только тогда мы огонь открыли.

– Ну, вспомнил? – нетерпеливо спросил второй.

– Вроде как. – Ванька отвёл глаза.

– Молодец. Будешь теперь нашим свидетелем.

– Не надо, – взмолился Ванька. – Я не умею свидетелем.

– Научим. Протокол подпишешь – и свободен.

Главное, чтобы ты ничего не напутал. Сначала бандит палить начал, и только потом уже мы… Так? Так, я тебя, гнида, спрашиваю?!

– Да-а! – завопил Ванька благим матом. Ещё бы не согласиться, когда тебя промеж ног хватают пальцами, цепкими, как клещи.

Позже Ваньке и впрямь стало казаться, что дело было так, как ему втолковали. Однако мальца все равно было жаль. Такой щуплый, безобидный на вид.

И чего на рожон полез?

Восседать за рулём тонированного «Мицубиси Паджеро» было почти то же самое, что управлять небольшим межпланетным кораблём. Рядовые транспортные средства реагировали на соседство джипа с нескрываемой опаской. Держали дистанцию, подрезать даже и не пытались, безропотно пропуская в любой ряд. Громов впервые понял причину, по которой соотечественники спешили потратить первые же заработанные деньги на иномарки покруче. Из такой машины унылая действительность выглядела по-другому. Не зная, что тебя ждёт завтра, ты все равно начинал взирать на мир с самомнением победителя.

Пьянящее, как молодое вино, чувство.