Ответ на это лежал в последнем штрихе – стебельчатом шве. Издали стежки, накладывающиеся один на другой, выглядели совсем как сжатые руки. Мэри вышивала их руками. Она была обязана Элис. Обязана им всем. После стольких лет, когда она думала, что должна нести свой крест в одиночку, Мэри нужны были дружеские руки, чтобы показать ей другое, светлое будущее. Сегодня плод ее труда обретет новый дом, но пока он лежал во внутреннем кармане рюкзака – и ткань гораздо мягче прикасалась к плечам, чем та картонная табличка.

Что до таблички… Сейчас она должна быть где-то на бумагоперерабатывающей фабрике или, возможно, уже превратилась в коробку для хлопьев или бумажное полотенце. Расстаться с ней было совсем не легко, но это был еще один из тех моментов, предвкушение которых было труднее, чем реализация. Но все так или иначе приходит к своему естественному концу. Так же как и любовь, подумала Мэри. Нет никаких гарантий, что отношения будут длиться вечно. Но то, что люди все равно идут на это, не боясь рисков, может быть, и есть самое прекрасное.

– Мэри! – К ней бежал Тед, размахивая рукой. – Я с трудом тебя узнал – эта прическа!

– О-о. – Она провела рукой по волосам, пальцы на секунду замерли там, у основания шеи, где заканчивались обрезанные пряди. Это была короткая стрижка, которую Мэри увидела, когда листала журналы в очереди в парикмахерской, и которую показала мастеру в момент нахлынувшего безумия. – Ну, и что скажешь?

– Ты просто потрясающая, – удивился Тед. – В смысле, потрясающе выглядишь. Тебе очень идет.

Мэри опустила глаза в надежде, что так румянец исчезнет быстрее. Подняв их, она увидела, что Теду почти так же неловко от своих слов, как ей самой, и от этого ей полегчало.

– Я рад снова тебя увидеть, – сказал он, пробираясь через толпу желающих выпить после работы, стоящих возле паба с кружками в руках. – Прости, что не смог приехать помочь с посадками в прошлые выходные. Приезжал Тим, его нужно было возить, и… Но я по тебе скучал. Ну, в смысле, что я не смог приехать.

– И я тоже. – Посмотрев на Теда, она с удивлением отметила, что на нем была нормальная рубашка, а не очередная тенниска. Он закатал рукава, открыв бицепсы. Очень даже красивые.

– Думаешь, это оно? – Тед взглянул на экран телефона, потом снова на дом перед ними. Это был один из больших домов, стоящих не на улице, а в глубине огромного участка, далеко от дороги. – Это не может быть…

Прежде чем он успел договорить, открылась дверь и появилась Элис. Она выглядела моложе. Подойдя ближе, Мэри поняла, что она была совсем не накрашенной, без тени косметики.

– Мэри! Я так соскучилась! – Измениться могло многое, но не отношение Мэри к личному пространству. Ей все еще требовалась пара секунд, чтобы смириться с объятиями. Она попыталась отвлечься, определяя запах духов Элис – грейпфрут? Или что-то похожее, цитрусовое и свежее. – Ты наш почетный гость.

Элис повела Мэри по ступенькам в дом. Тед шел за ними. Вид был просто ошеломляющим – колонны по обеим сторонам от входа, огромные картины в рамах на стенах в коридоре – Мэри с Тедом приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не ронять челюсти на каменный мозаичный пол. Они пришли в кухню, где у плиты стоял Кит с кухонным полотенцем через плечо. Он подошел и поцеловал Мэри в щеку. И он тоже пах грейпфрутом.

Пока Мэри размышляла о таком совпадении, Кит вернулся от холодильника, куда относил бутылку Теда, и обнял Элис за талию. Похоже, это их путешествие прошло не зря.

– Кит, ты никогда не говорил, что живешь по-королевски, – заметил Тед, подходя к стеклянным дверям, ведущим в сад, и оглядывая его.

– Мог бы купить себе джинсы без дыр, – заметила Олив, сидевшая за столом, которого не было видно от двери. Она листала глянцевый кулинарный журнал, страницы которого громко шуршали.

– Gracias[11], – ответил Кит, округляя глаза так, чтобы Олив не заметила. – Это дом родителей, но я решил, что на сегодня он сойдет и нам, раз уж у нас праздник.

Раскрыв рот, Тед уставился на безымянный палец Элис.

– Вы не о том подумали, – сказала Элис. Она так быстро отвергла предположения, что даже Кит улыбнулся. – Я нашла новую работу.

Прочитав статью Элис, Мэри была очень впечатлена. Она была тонкой, но бьющей в точку, и анонимные портреты Джима, Теда и Кита были представлены очень точно. Как она могла не заметить, что Элис – журналист? Это объясняло ее настойчивость и постоянное любопытство. Через два дня Мэри ответила на письмо, спросив Элис, почему та не написала более простую историю – куда и почему исчез Джим. Это было бы неправильно – вот что ответила Элис. Мэри была рада, что ее доверие к Элис все же не было обмануто.

Но сегодня они отмечали гораздо больший прорыв. Элис продала эту статью как фрилансер и на волне успеха получила место постоянного колумниста в большой газете. Она узнала об этом, когда была в гостях у мамы на выходных. Их вновь приобретенная близость еще не утратила для Элис свою прелесть. Она гораздо больше узнала об отце – теперь его имя больше не было запретным. Слышать все это было не легко, но мама особенно подчеркивала, что он всегда любил Элис, даже когда был не в состоянии показать свои чувства.

Элис была так занята на новой работе, что ей пришлось на время оставить «НайтЛайн». Это было упущением, но оно отчасти компенсировалось тем, что в результате вызванного статьей резонанса прошел слух, что организация скоро получит независимое финансирование. Но, как все повторяли, говорить об этом пока было рано. Ничего еще не ясно, а пока Олив и Кит отвечают на звонки, и Тед тоже вернулся к этой работе.

После полугода опасений, как они к этому отнесутся, родители Кита на удивление хорошо приняли известие, что он бросил вытягивающий душу банковский мир. Кит вернулся к родителям и будет жить в их доме, пока снова не встанет на ноги. Тед упомянул, что Кит подумывает переучиться на психолога, что подтолкнуло Мэри спросить, как дела у него самого. Лучше, ответил Тед, хотя Мэри и сама видела, что это так, потому что он просто сиял.

Даже среди всего этого шума, смеха и выпивки Мэри было легко уйти в себя за этим праздничным ужином. Она знала, что никогда не сможет забыть Джима. Он стал такой