он не сбежал? Но я только сжимаю ее в кулак, а спустя мгновение опускаю и вторую: беги куда хочешь, ладно, я переживу, я заслужила. Продолжаю как можно тверже:

– Нет. Неважно. Так или иначе, я правда не сделаю больше ничего лишнего, и прости, пожалуйста, за вчерашнее. Для меня это… обычно.

– Целоваться с монстрами? – Тихий, мягкий голос пробирает до мурашек.

Проклятие. Горло пересыхает. Какой же он красивый, несмотря на усталую бледность и слишком серьезный, пытливый взгляд исподлобья. По этим скулам хочется провести и порезаться; в эти волосы – запустить пальцы, сжать, просто чтобы убедиться: настоящие. Как всегда, идеален, словно скульптура времен Го Мэриса, одна из тех, которые даже боги не гнушались украсть, желая украсить свою Гору. Зато я наверняка похожа на взмыленную фурию, от которой те самые боги разбегутся с воплями.

– Не думать о последствиях, Эвер. И не учитывать важные обстоятельства вроде того, что я тебе отвратительна.

Произнести последнее стоит усилия, но я это делаю – и, к моему удивлению, его глаза взблескивают. Он весь подается ближе, я вижу, как приоткрываются губы, вижу слабое движение руки, словно потянувшейся к моему кулаку, но все-таки отдернувшейся. Порыв мимолетен: Эвер снова откидывается назад, прижимаясь к стене затылком и лопатками. Понял, что я все же не заслуживаю жалости. С губ слетает только:

– Это не так.

– Серьезно? – Вздохнув, я сама прячу руки за спину и мужественно делаю шаг назад.

Неважно, ответит ли он, я себя явно плохо контролирую. Боги знают, что накатит на меня сейчас, когда его ресницы сомкнуты, подбородок вот так приподнят и моему взгляду слишком открыта шея – мраморно-бледная, без единой родинки, но со слабыми розоватыми следами хлыста. Проклятие… К счастью, тут он открывает глаза и нарушает тишину:

– Да. В конце концов, во всем этом есть и моя вина, ведь я…

Не попытался оттолкнуть меня. Ответил. Я отлично слышала твои стоны и все еще помню, как меня касались твои ладони, ты меня не по волосам, между прочим, гладил, а вполне себе трогал, так, что я чуть не кончила. Так, Орфо, дыши. Это точно не стоит ему припоминать, и самой лучше не прокручивать в голове.

– Ты тоже выпил лишнего, – заканчиваю сама, просто чтобы он не мучился. И отвратительнейше подмигиваю, но тут же вижу, как он потупляет голову. – Ну да, ну да, я тебя с этой стороны, кстати, не знала, ты не увлекался вином, даже на королевских пирах…

И вспоминая, что делал с тобой твой хозяин, от чего отвлекал тебя этим напитком, – неудивительно. Вино, скорее всего, годами вызывало у Эвера самые дурные воспоминания. Как и зелья. Как и прикосновения.

– В общем, – пора точно заканчивать, иначе я сойду с ума, – давай попробуем это забыть. И порадуемся, что я оказалась права, ты определенно не заразен и все такое. Можно жить дальше!

Последнее я сопровождаю полным энтузиазма всплеском рук и улыбкой, хотя на самом деле хочу заползти в ближайший темный угол, покрыться плесенью и умереть. Эвер смотрит с недоверчивым недоумением несколько секунд, а потом все же улыбается и слабо кивает. Договорились. Попробуем. Я опять останавливаю взгляд на его губах, шлю сама себе очередное проклятие и поскорее меняю позу: небрежно становлюсь с Эвером рядом, тоже приваливаюсь к стене. Ведь не похоже, что он пришел в себя до конца и собирается куда-то идти. А я совсем не хочу с ним расставаться.

– Как прошел твой допрос? – тихо спрашиваю я, склоняя голову и внимательно следя за его реакцией. – Мой затянулся. Из-за Илфокиона.

– Мой окончился достаточно быстро, – отзывается он вроде нейтрально, не отводя глаз, но от меня не ускользает жест: руки сцепились в нервный замок. – Мне задавали в целом общие вопросы. О внешности чудовища, которое я описал как… себя; об ощущениях – там я перечислил все, что и тебе. О твоем появлении. – Он опять слабо улыбается. – Я выставил тебя героиней.

– Илфокион считает меня скорее дурой, – срывается с языка прежде, чем я поняла бы последствия.

– Почему? – Эвер хмурится скорее сочувственно, а не встревоженно. Слава богам, не понимает, о чем речь, и я выбираю самый безобидный ответ:

– Он недоволен, что я не взяла с собой на подвиг его увальней или его самого. Что сделала все так спонтанно и… – вяло отмахиваюсь, – в общем, что я совсем не думаю о безопасности. – Ох, опять не удается сдержаться, я добавляю: – И мне понятно, что это ты его накрутил.

Эвер болезненно вздрагивает и смежает веки так, будто у него закружилась голова. Я злюсь на себя: могла ведь промолчать, сама уже завершила неприятный разговор про скрытые угрозы. Но, видимо, подспудно что-то грызет и меня. Я просто не могу успокоиться, подозревая, вдруг Эвер продолжает считать угрозой себя. А значит, продолжит шарахаться, как дикое животное.

– Я… – Он потирает висок. – Да, возможно. Я плохо спал, мне снились кошмары со всякими трупами, он заметил мое самочувствие и стал спрашивать. И… я признался в том, в чем и тебе. Насчет тревог. Мне показалось, он действительно принял это к сведению.

– Что ты думаешь сейчас? – упорствую я. Ох, я сказала бы ему, что «принятие к сведению» в исполнении Илфокиона обычно не ведет ни к чему хорошему.

Эвер устало открывает глаза. Они встречаются с моими. Я стараюсь выдержать взгляд.

– Я думаю, нужно подождать. И может, через пару дней я расслаблюсь. Если не произойдет больше ничего плохого.

– Больше? – Это словно колючка в пальце. Я хмурю брови. – Эвер, а что, что-то уже…

Он опускает голову. Теперь он упрямо смотрит в пол, на котором пляшут солнечные пятна.

– Не знаю, Орфо. Ничего не знаю. Но очень хочу до этого дожить.

У него такой замученный вид, что лезть дальше просто нельзя. Медлю, кусая губы и разглядывая его, потом окончательно решаюсь – и отступаю от стенки первая. Хватит, хватит, этот день еще можно спасти. Допрос пройден, папа обещает со мной поужинать, а где-то в соседних покоях скучает Клио. Пока Скорфус отоспится, я должна выполнить свои обязанности. Развлечь посла доброй воли и найти для скорейшего выздоровления Эвера еще что-нибудь земное. Что-нибудь поприятнее, чем мои пьяные приставания.

– Есть планы? – заговорщицки спрашиваю я, все-таки тронув его за плечо.

Эвер качает головой, но мою ладонь не стряхивает. Это обнадеживает. Я опять принимаю самый безмятежный вид и понижаю голос:

– Тогда самое время собрать корзинку на эранос[11]. Наша физальская гостья должна увидеть кое-что очень-очень важное в дипломатическом смысле.

Пойду с лучших