— Все в (порядке, Сюзон?

— В полном порядке, мсье Бой.

— Могу я тебя на этот раз отпустить?

— Мсье может попытаться.

— Удержишься сама?

— Постараюсь.

И вот мы уже в воде. Я делаю, как он сказал: руки вперед, глаза закрыты. Если глотаю воду, стараюсь не кашлять. Складываю ладони, подтягиваю коленки, раздвигаю руки, выпрямляю ноги, отталкиваюсь от воды. Мсье Бой считает: раз-два, раз-два и держит меня сначала за поясок, а потом за подбородок. Он терпелив, и я стараюсь. Стараюсь, стараюсь, стараюсь. Как тогда, в швейной мастерской в Мурлосе, когда училась штопать и вышивать. Как в гладильной, когда гофрирую шемизетку хозяйки. Иногда ошибаюсь, злюсь, захлебываюсь, но продолжаю, упорствую. Люди смотрят на нас, Хильдегарда тоже смотрит, и когда я делаю шесть взмахов руками подряд, кричит «браво!». Сегодня утром я сделала сначала десять взмахов подряд, потом двенадцать, и она крикнула:

— Браво, Сюзон, все, ты уже умеешь плавать!

И мсье Бой тоже торжественно сказал:

— Сюзон, ты умеешь плавать.

Хорошо, что лицо мое все мокрое, можно плакать, и никто не замечает. Я плаваю, я умею плавать. Я плаваю. И обязана я этим мсье Бою. Ты умеешь плавать, Сюзон Пистелеб, и можешь написать об этом в Мурлос. Дорогие мои все, сообщаю вам важную новость: я умею плавать. Прямо как дама. И мама покажет мое письмо всем соседкам, об этом узнают и Деде Клюк, и Мишель Барантайр, которые говорили, что я всегда буду плавать только «топориком», когда мы ходили 15 августа купаться на речку. И монахини, которые работают в мастерской, тоже узнают. Я уже не буду валяться на берегу, как старуха какая-нибудь, когда другие плавают. Иветта тоже будет рада за меня, она такая добрая, эта худышка. И новые мои друзья увидят, Анриетта из галантереи, Жинетта и Маричу, Роланда и Мигель, и Пьер. Ах, Пьер, вот о ком я сейчас думаю, может, потому и плачу. Я его путаю сейчас с мсье Боем. Мсье Бой научил меня плавать, но радость я хочу видеть на лице Пьера. Я отдала бы сейчас что угодно, только чтобы он вдруг оказался на пляже, посмотрел, как я двенадцать раз подряд точно выполняю все движения брассом, и сказал бы так же торжественно, как мсье Бой:

— Сюзон, ты умеешь плавать.

И в награду угостил бы меня, как в первый раз, засахаренными абрикосами, а вечером мы бы пошли танцевать, и он бы сказал: ты танцуешь, Сюзон, так же хорошо, как плаваешь. А под тамарисками он поцеловал бы меня и сказал что-нибудь вроде:

— Я горжусь, что знаком с такой пловчихой!

Эй-эй, Сюзон, кончай мечтать, а ну вытирай скорее лицо, а то мсье Бой догадается, что на нем не только следы морской воды. Ты плаваешь. Вот и хорошо. Можешь радоваться и поторопись сообщить об этом на кухне. Мария Сантюк скажет с важным видом, как барыня:

— Вот и прекрасно, Сюзон. А теперь поспеши в комнату мадам Жаки, она уже два раза тебя спрашивала.

Я умею плавать, но есть еще мадам Жаки и ее простыни. Сейчас, наверное, уже одиннадцать. Я вытираю лицо, на котором морская вода смешалась со слезами, и говорю мсье Бою: мне надо поспешить на виллу, там меня ждет мадам Жаки, и к тому же пора накрывать на стол. И мсье Бой соглашается. Он сейчас такой благоразумный. Он не говорит: плевать мне на стол, а мадам Жаки может и подождать, он говорит:

— Давай, Сюзон, ты умеешь плавать.

Я иду к тенту, где сидят малышки, и говорю:

— Я умею плавать!

— Правда? — говорит Жизель.

— Ты умеешь плавать? — спрашивает Надя.

— Так сказал мсье Бой.

— Он так сказал? — переспрашивает мадмуазель Долли.

— Да, мадмуазель.

Тогда мадмуазель Долли приподнимается. Не садится, а приподнимается на локте, выставляет свою руку, похожую на ножку стула, и смотрит на меня. Глаза ее сейчас совсем не такие добрые, как тогда, когда мсье Бой бывает рядом, и она выговаривает свистящим голосом:

— С чем вас и поздравляю, мисс Сюзон. Няня должна уметь плавать. Теперь вы можете сменить Нэнни О.

Я молчу. Она попала в цель, эта кобыла. Я уже не думаю о том, что сумела сделать двенадцать правильных движений брассом, что мсье Бой добрый и благоразумный и что Пьер Аррамбюрю будет гордиться мною. Я думаю о том, что научилась плавать только потому, что бедная Мисс упала и потеряла много крови. Мою радость сменяет печаль. Я снимаю резиновую шапочку, надеваю на мокрый купальник полосатую блузку, собираю детские лопаточки, халатики. И вслух говорю: пошли скорее на виллу. А про себя: эх, Пресвятая Дева Бюглозская, какие же номера ты иногда выкидываешь!