А ребята ничего не поняли. Очень хорошие ребята, искреннесчитающие сейчас, что спасают человечество. В их возрасте легко жить безсомнений и очень хочется побыть хотя бы недолго спасителем человечества. Такчто же делать?

Он завернул в свой кабинет и поднял трубку городскоготелефона – просто так, проверки ради, никуда он не собирался звонить. Телефонмолчал.

– Ну да, – сказал себе вслух Доктор. –Разумеется… Он спустился этажом ниже, открыл дверь операторской, небрежноотстранил удивленно обернувшегося к нему радиста, сел во вращающееся кресло исказал:

– Все три группы – на связь.

Радист, недоуменно поглядывая на него, защелкал тумблерами.Приборы тихонько посвистывали, подвывали, шуршали разряды, и наконец раздалисьгромкие уверенные голоса:

– «Единица» слушает.

– «Двойка» слушает.

– «Тройка» слушает.

Доктор поднес к губам черное рубчатое яйцо микрофона:

– Говорит Доктор. Слушайте меня внимательно, ребята.«Мобиль» ударит по самому сокровенному, что хранит ваш мозг. Самые радостные исамые горькие воспоминания. То, что больше всего волнует. То, что сильнее всегозапечатлелось. То, что…

Внезапно погасли все лампочки, стихли шорохи и треск помех.Рации превратились в холодные железные коробки. Доктор взглянул на радиста, нотот был удивлен не меньше. «Ай да Марк, – подумал Доктор, – догадалсявсе-таки, хотя чуточку опоздал. Правда, я не сказал, как следует защищаться,чтобы уменьшить опасность, – принять нейротразин, он имеется в аптечкекаждого фургона».

Но ребята должны догадаться, просто обязаны, они только чтопрослушали короткую лекцию о тэта-излучении, о его взаимодействии с биополеммозга, и не так уж трудно сделать следующий шаг – понять, что нейротразин допредела уменьшит контакт биополя с тэта-излучением…

Рации молчали. Доктор откинулся на узкую спинку кресла. Онподумал, что совершил должностное преступление, но, странное дело, не испытывалничего даже отдаленно напоминающего стыд или угрызения совести. За ним пришличерез три минуты.

4 вандемьера 2026. Ближе к полудню.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь?

Купидон вел фургон с небрежной лихостью мастера, свесивлевую руку наружу, и амулет на запястье, крохотный серебряный чертик,раскачивался над пунктирной линией разметки, летевшей под колеса трассирующейочередью.

– Все это в высшей степени странно, – сказалзадумчиво Гамлет. – С одной стороны, голос, несомненно, принадлежит нашемуэскулапу, но почему вдруг прервалась связь? Это наши-то рации способныотказать?

– И что ты этим хочешь сказать?

– А черт его знает, господа офицеры. Может быть,начались уже сюрпризы, а?

– Ты это серьезно?

– Я это серьезно, – сказал Гамлет. – Ничеговедь не знаем об этой проклятой твари. Вообще, в этом что-то есть – бить посокровенному. Та же рукопашная – знай лупи по болевым точкам. Эй, Братец!

– Ну? – Братец Маузер отвел глаза от круглогоголубого экранчика.

– Что у тебя самое сокровенное?

– Пива бы. С рыбкой домашнего копчения.

– Бездна воображения…

– А что делать? Вот вернемся – прямиком отправлюсь в«Гамбринус».

– Не каркай…

Они были чуточку суеверны. Они истово ждали своего часа,верили в свою звезду.

– Говорит «двойка», – раздался голос Виолы. –Как у вас, мальчики?

– Все прекрасно, девочки. – Гамлет ленивокурил. – Катим себе без руля и без ветрил.

– Что собираетесь предпринимать по сообщению Доктора?

– Ровным счетом ничего.

– Лично мы едим нейротразин.

– Это еще зачем?

– Чтобы уменьшить возможность тэта-излучения влиять намозг. Советуем и вам.

– Знаешь, – сказал Гамлет, – ты училась набиофизическом, тебе легко рассуждать о биоизлучениях и прочем, а я, признаться,плохо верю даже Доктору. К тому же это мог быть и не Доктор… Одним словом, мыпосоветовались и решили – пусть каждый сам выбирает линию поведения. Кушайтетаблетки, а мы подождем. Кстати, «тройка» к нашему мнению присоединяется. Мы…

Резко, пронзительно затрещал звонок, на экранчике заплясалиалые зигзаги, и Братец Маузер повернул к ним побледневшее лицо:

– Тэта-излучение!

– Ага! – Гамлет выплюнул сигарету в окно. –Тройка, двойка, у нас клюнуло, идем по пеленгу! Рули, Купидончик, рули, всенаверх!

Братец Маузер осторожно вращал верньеры. Хаотическоемелькание алых зигзагов постепенно становилось более упорядоченным, и вскореэкран крест-накрест пересекли две идеально правильные алые прямые, и он сталпохож на оптический прицел. Гамлет перешел в кузов, нажал несколько кнопок.Рифленая стена кузова раздвинулась, в квадратное отверстие грозно глянулспаренный пулемет. Гамлет сдвинул предохранители и повел стволами вправо-влево,целясь в лес, мимо которого они мчались.

– Стоп! – рявкнул Братец Маузер, и Купидонмгновенно затормозил. – Где-то здесь, парни.

– И, судя по тому, что лес довольно густой, это уже неавтомобиль…

Фургон стоял на обочине черной автострады. Перед ними быллес, немая стена деревьев, прятавших нечто неизвестное и непостижимое.Слабенький ветерок, синее небо и тишина, которую во что бы то ни стало нужнобыло разнести в клочья пулеметными очередями.

– Пошли, – сказал Купидон. – Гамлет,остаешься прикрывать. Братец, ты вправо, я влево.

Они вошли в лес, двигаясь среди стволов так, словно земляпод ногами была стеклянной и, надавив подошвой сильнее, можно было провалитьсявниз, где грузно клокочет кипящая смола. Они не знали, что увидят, и это былосамое страшное – враг с тысячей лиц, тысячей обликов, помесь вурдалака с Протеем…

– Купидон! – зазвенел стеклянным колокольчикомдевичий голос.

Он мгновенно развернулся в ту сторону, палец лег на курок,автомат нашел цель. И тут же опустился.

Между двумя раскидистыми дубами стояла девушка-кентавр,одной рукой она опиралась на тонкое копье с золотым наконечником, другойнебрежно и грациозно отводила от лица упругую ветку. Лукавые, улыбчивые серыеглаза обещали все и не обещали ничего, в волосах запутались зеленые листья. Оналегонько ударила копытом в мох и рассмеялась:

– Ты не узнал меня, глупый?

– Конечно узнал, – сказал Купидон. – Ты –Меланиппа, амазонка из Фессалии, верно?

– Да, – сказала девушка, улыбаясь ему. – Ты,кажется, не удивлен?

– Нет, – сказал Купидон. – Я всегда верил ввас. Я знал, что были кентавры, была Атлантида, рыцари короля Артура, чтодревние сказители не выдумывали легенды, а описывали то, что видели. И вот –ты. Такой я тебя и представлял.