где сейчас находилась Луна. До этого мне не приходилось заходить в гостиную, но не в этот раз.

 — Малфой! — крикнул Голдштейн, увидев меня в дверях. — А мы гадали, когда же ты наберешься смелости и зайдешь.

 — Где Луна?

 — Читает, — ответила Патил, поливая красивые желтые цветы. — Смотри — прелесть, правда? Я сама вырастила!

 — Ага, — ответил я, направляясь к небольшой книжной полке.

Полумна смотрела в книгу отсутствующим взглядом. Пришлось ждать около получаса, пока невеста выйдет из транса, потом ответит на вопросы «страждущих» и только после них обратиться ко мне.

За то время, что я сидел, по гостиной курсировали слухи о том, что Поттер встретился с директором и куда-то исчез. Райвенкловцы строили предположения, что же на самом деле хочет Дамблдор от парня и надо сказать, многие из них были верными. Все же школьники не идиоты и прекрасно видят то, что происходит вокруг. Семикурсники придерживались версии о том, что Гарри ляжет на алтарь школы, шести-и пятикурсники считали, что директор питает не совсем здоровую привязанность к Поттеру. Но все же большая часть синего факультета решила, что из гриффиндорца хотели сделать нового Темного или Светлого Лорда, чтобы развязать очередную магическую войну. Факультет умников, что еще сказать!

 — Смотри, какие желтые цветы! — сказала Полумна, когда поток школьников к ней иссяк.

 — Ага, красиво, — ответил я.

 — Он все узнал? — полуутвердительно полуповпросительно спросила Луна.

 — Да, узнал, — черт! А ведь она говорила, что он все поймет, когда распустятся желтые цветы. — Скажи, а что будет дальше?

 — Для кого?

 — Для тебя, меня, Хогвартса.

 — Там много вариантов, но все они неплохие.

 — Надеюсь.

Луна сказала правду. На следующие утро большой зал был задрапирован черной тканью и объявлено о смерти директора, а объявление факультета победителя не состоялась.

МакГоннагал сказала траурную речь о том, какая великая утрата нас всех постигла, о предстоящих похоронах в Годриковой Лощине. И все бы ничего, но свежий выпуск «Придиры» вышел на несколько часов раньше «Пророка» и был прислан в аккурат к началу прощального пира в Большом Зале.

 — Как я понимаю, что-либо объяснять нам никто не собирается, — хмуро сказал Блейз, беря в руки журнал.

 — Малфой точно все знает, — подала голос Паркинсон. — Насколько правда то, что написано в «Придире»?

 — Все.

 — То есть, директор совершал махинации с деньгами, а потом его заела совесть, и он сбросился с Астрономической башни? — хмыкнул Нотт.

 — Читайте более внимательно, — сказал я. — В статье сказано про мошенничество, связи с криминалом и смерти. Но нигде не говорится о том, что гибель директора самоубийство и связана с раскрывшимися преступлениями.

 — Подожди, — это уже Астория, — то есть, Дамблдор забирал наши деньги себе?

 — Гринграсс, в журнале все написано. Я лично видел документы, по которым у нас крыша не течет и туалеты отремонтированы.

 — А по факту, тут все разваливается, — хмыкнул кто-то из семикурсников. — Что теперь будет?

 — Нормально все будет, — отозвался Блейз. — Амбридж уйдет. Ее работа закончилась. Назначат нового директора, и будем учиться дальше.

 — Интересно, кого?

 — Наверное, кто-то из деканов, — неуверенно сказал четверокурсник.

 — Нет. Декан не может быть директором, — ответил Блейз.

 — Почему?

 — В Уставе так написано. Деканы несут волю основателей, а директор –это завхоз, только большего масштаба. Дамблдор не имел права влезать в учебу и магию. Его дело - туалеты чинить, да забор ставить, а все, что касается ритуалов, учебной программы и магии, решают деканы.

 — То есть, Дамблдор нарушал Устав Основателей? — пискнула какая-то девочка.

 — Да, нарушал. Я думаю, что директором поставят либо Малфоя-старшего, либо Августу Лонгботтом.

— Лучше Малфоя, чем эту старуху, — хмыкнул третьекурсник.

 — Бабка Невилла будет похуже Амбридж, — поддержала его Гринграсс.

 — Ты это гриффиндорцам скажи или пуффендуйцам, — хмыкнул Нотт.

 — А зачем? Поттера еще вчера в Мунго забрали, Уизли уехала, а остальным плевать, кто в кресле директора. Заводилами были рыжие и Поттер. Когда их нет — это очень милый и спокойный факультет, — ответила ему Дафна.

 — Подожди, — влез Блейз, — этот в Мунго?

 — Да. У него шрам открылся, кровь сильно лилась, Помфри его в больницу отправила.

Ребята начали строить предположения, что же на самом деле происходит с Поттером, а я, честно сказать, удивился. Надо же, бравого гриффиндорца удалили из школы, и это не вызвало удивление, как и отъезд последней из Уизли, как и статьи в Придире и Пророке. Не думаю, что только на основе моих слов и предположений заварилась такая каша, что-то я упускаю из вида.

Маленькой деталью, которую я не замечал, оказалась моя невеста. Сидя в Хогвартс-экспрессе, Полумна просветила меня, что рассказала о своих видениях отцу и Малфою старшему, а также просветила его, что я раньше был учителем, но о замене личностей она не сказала. Видимо, дома меня ожидает серьёзный разговор.

Глава 17 Заключительная

Дом встретил меня белыми павлинами, цветущими клумбами и неугомонной сестренкой, которая что-то увлеченно строила в песочнице под присмотром няни. Женщина сорока-сорока пяти лет читала книгу и приглядывала за ребенком.

 — Привет, — сказал я, залезая к малышке.

 — Р-р-р-р, — малышка показала на формочку для песка в виде медведя, которая улыбалась беззубым ртом.

 — Да, правильно. Мишка говорит р-р-р-р. А как говорит киса?

 — Яу!

 — Правильно, мяу! А как кису зовут?

 — Афи! — ответила Илонка и, выйдя из песочницы направилась к табачной клумбе, чтобы потревожить сон большого пушистого кота.

Гарфилд был совсем не против того, что девчушка стала его тискать и гладить. Жирный котяра подставлял бока и, совсем как какая-то болонка, лизал детский нос.

Поиграв еще около десяти минут с сестрой и котом, я направился «на казнь», точнее в кабинет Люциуса.

Люциус Малфой сидел в кресле у окна и что-то пил. Судя по цвету виски или коньяк. Учитывая, что мужчина сидит ко мне спиной, значит он не в настроении.

 — Отец, — окликнул его я, зайдя в кабинет.

Глава Рода Малфой одним движением развернул кресло на сто восемьдесят градусов и буквально, впился колючим взглядом в меня. Стало страшно — похоже, что папенька все знает, а если не знает, то догадывается. Это давно должно было произойти — он не идиот, прекрасно все видит. Как ни старался я соответствовать образу малолетнего мажора, получалось плохо. Пора частично раскрыть карты и покаяться в некоторых «грехах».

— Драко, объясни мне пожалуйста, что значит, что ты был учителем? — сразу начал мужчина.

 —