построение Олимпиона Писистратидами, а на Самосе — сооружения Поликрата. Все подобного рода предприятия рассчитаны на одно и то же: отсутствие у подданных свободного времени и бедность их [Аристотель, 1313b].

8. Все то, что мы до сих пор рассмотрели, можно, коротко говоря, свести к трем пунктам. Именно тиран стремится к трем целям: во-первых, вселить малодушие в своих подданных, так как человек малодушный не станет составлять против него заговоры; во-вторых, поселить взаимное недоверие — тирания может пасть только тогда, когда некоторые граждане будут доверять друг другу, поэтому тираны — враги порядочных людей, как опасных для их власти, и не только потому, что они не выносят деспотической власти, но и потому, что они пользуются доверием как в своей среде, так и среди других и не станут заниматься доносами ни на своих, ни на чужих; в-третьих, лишить людей политической энергии: никто не решится на невозможное, значит, и на низвержение тирании, раз у него нет на то силы.

9. На указанные три цели направлены все помыслы тиранов. Их можно было бы свести к следующим предпосылкам: чтобы люди не доверяли друг другу; чтобы не могли действовать; чтобы прониклись малодушием. Вот один способ, посредством которого достигается сохранение тираний [Аристотель, 1314a].

Мы привели эту длинную цитату потому, что она в концентрированном виде содержит едва ли не все открытия теории Власти, сделанные в следующие тысячелетия. Кому-то из российских либералов может показаться, что всеобщее доносительство и стройки пятилетки были изобретением тоталитарных режимов XX века; а между тем эти способы поддержания стабильности Власти были известны уже во времена Аристотеля. Они прекрасно работают и до сих пор (сколько диктаторов благополучно умерли в своих постелях!), но при одном условии: если ресурсы поступают во властную группировку сами собой[402] независимо от успешности ее действий.

Если за ресурсы приходится драться, малодушные и постоянно занятые граждане — плохая подмога; необходимо как-то стимулировать активных и полезных вассалов. Поэтому второй совет Аристотеля тиранам — заботиться о своих гражданах и вознаграждать успешных. Но и это нужно делать правильно:

16. Людей, отличающихся в чем-либо, тиран должен окружить таким почетом, чтобы им и голову не приходило, будто они могут получить больший почет от свободных граждан. И уделять эти почести должен сам тиран, а наложение кары поручать другим должностным лицам и суду. Общим средством для сохранения всякого рода единодержавной власти служит следующее: никого в отдельности взятого не возвеличивать, а если уж приходится делать это, то возвышать нескольких лиц, потому что они будут следить друг за другом; если же все-таки придется возвеличить кого-нибудь одного, то уж во всяком случае не человека с отважным характером (ведь такой человек скорее всего способен на самые отчаянные предприятия). Если монарх решит лишить значения того или иного человека, то делать это нужно постепенно и не сразу отнимать у него всю власть [Аристотель, 1315a].

Из этой цитаты можно понять, что Аристотель знал о Власти много больше, чем счел нужным написать. Распределение благ внутри властной группировки должно зависеть исключительно от воли сюзерена (чтобы никто из вассалов не мог создать самостоятельный центр силы), изменения в статусе вассалов следует проводить постепенно (чтобы не провоцировать вассала на измену) — все эти очевидные для нас принципы были известны и много веков назад. Вот только написать о них в открытую в те годы было невозможно[403] — поскольку, помимо всего прочего, Власть держится на уверенности подданных в ее справедливости. Поэтому свои знания о подлинном механизме Власти Аристотель изложил на пяти страницах, а остальные двести пятьдесят посвятил рассуждениям о Благе и Справедливости.

Итак, «Курс молодого диктатора», если бы он был когда-то написан, начинался бы с отрывков из пятой книги «Политики». А что у Аристотеля могут почерпнуть лишившиеся сюзерена вассалы, которым нужно как-то делить между собой оставшуюся без хозяина властную группировку?

Как мы уже писали, с потерей сюзерена его вассалы попадают в ситуацию пауков в банке. Ранее в группировке их связывали конкурентные, а не личные отношения, и друг друга эти вассалы воспринимают как равных. Поэтому если новым сюзереном станет один из них, всем остальным придется рано или поздно покинуть властную группировку: доверять сюзерен будет собственным вассалам, а не бывшим конкурентам. Поскольку пребывание в группировке выгоднее, чем «одиночное плавание», перед лицом этой перспективы вассалы часто принимают решение не выдвигать нового сюзерена, а вести дела совместно, принимая решения на совещаниях[404]. Вспомните, что говорил Практик про нового сюзерена: чем получать на свою голову человека слабого и недалекого, лучше договориться с вышестоящим сюзереном о «коллективном вассалитете». Если ресурсы, находящиеся в распоряжении вассалов, и их политические навыки примерно равны, властная группировка может просуществовать в таком режиме достаточное время, чтобы почувствовать его выгоды и обеспокоиться его дальнейшим сохранением.

Подобно тому, как правила для тирана Аристотель формулирует всего на пяти страницах, заполняя остальные общими рассуждениями, правила для олигархов сконцентрированы и вовсе в одном предложении. Поскольку основной причиной распада олигархии является повышение статуса (силы, влияния) одних олигархов и вызванное этим недовольство других, Аристотель прямо рекомендует избегать такого положения дел, прибегая к испытанному античному средству — остракизму:

Лучше же всего… наладить дело так, чтобы никто слишком не выдавался своим могуществом, будет ли оно основываться на обилии друзей или на материальном достатке; в противном случае лучше удалять таких людей за пределы государства [Аристотель, 1308b].

В чем отличие этого совета от уже известного нам правила для тиранов — подрезывать выдающихся людей? В том, что следовать ему в случае олигархии намного сложнее. С точки зрения сюзерена, любой набравший силу вассал — прямой конкурент, и ему тут же нужно перекрыть кран, а то и вовсе вывести за пределы группировки. А вот с точки зрения вчерашнего вассала, объединившегося с другими такими же в олигархию, более могущественный партнер по группировке — потенциальный сюзерен, которому тоже пригодятся вассалы. Может быть, выгоднее поддержать такого человека, а не подвергать его остракизму? Вассал может понимать, что новый сюзерен в конечном счете предпочтет собственных вассалов и быстро избавится от ненадежных союзников; но если у такого вассала нет навыков работы в режиме олигархии — он все равно предпочтет привычные иерархические отношения.

Безусловный рефлекс любого человека власти — выбирать самого сильного и стараться попасть к нему в вассалы. Но стабильная олигархия требует полностью противоположного рефлекса: объединяться со слабыми против сильного! Вот почему олигархии недолговечны, и вот почему длительно существующая олигархия называется аристократией. Рефлекс остракизма сложно выработать самостоятельно, его можно лишь получить по наследству, от уже