— Если могла рассказать и не рассказала, это плохо, — задумчиво тянет подруга. — Но у слуг Странницы всегда были свои причуды, насколько я знаю. Все эти возвышенные предначертания, нити судеб, истинные пути… Странно то, что её до сих пор терпели здесь, если она короля так раздражала. Ты всё это время проспала, а я немного уже освоилась на новом месте. Кое-что успела узнать, услышать, увидеть. Братьев Рагров в Раграсте все уважают и боятся. Особенно твоего Аедана. Он тут всех в железном кулаке держит.

Вот даже не сомневаюсь в этом. Но с Кахин вот не сходится что-то.

— Мне это тоже показалось странным. Но расспрашивать я не решилась, чтобы не злить Аедана ещё больше.

— Я попробую расспросить Адлара, — обещает Тори. — Очень уж интересно, что она мне хотела такого важного сказать и чему научить.

— Поделишься со мной потом? — улыбаюсь вопросительно, а когда подруга согласно кивает, прошу: — Расскажи, что тут происходило эти два дня? Как у тебя с Адларом? Как тебя приняли во дворце? И вообще всё-всё-всё. Мне, кажется, будто я целую жизнь проспала.

— О, приняли меня занятно. Странные эти демоны. У них всё не как у нас… — со смешком принимается рассказывать Тори, забираясь ко мне на кушетку с ногами.

Так мы и просидели с ней не один час, разговаривая обо всём на свете, делясь своим сокровенным, вспоминая всё важное для нас обеих. Заново обретая друг друга.

Сидели бы и дольше, но наше уединение нарушил сначала Адлар, заглянувший в поисках своей невесты, а потом и Аедан, явившийся, чтобы объявить мне о том, что я обязательно должна присутствовать вечером на торжественном королевском ужине.

— Инг желает извиниться перед тобой, — хищно оскалился мой демон, огорошив меня этим заявлением. — Ну и попрощаться наконец-то. Завтра утром они с Ивером уезжают в Луаду.

Ну и как тут откажешь после всего-то? Придётся идти. В качестве невесты короля.

Когда Пресветлая советовала мне просто жить, она, наверное, шутила. Ибо «просто» вот никак не получается.

Перед нами распахиваются огромные двери, и на меня обрушивается многоголосье шепотков и тихих разговоров-пересудов. В кожу обжигающими иголочками впиваются десятки изучающих внимательных взглядов, подмечающих и все детали моего сдержанного, даже немного строгого вида, подчёркнутого закрытым серебристым бархатным платьем с белой меховой оторочкой и изысканной вышивкой по подолу, и подаренную Аеданом диадему из белого золота в волосах… И моё жуткое волнение, которое мне вряд ли удалось скрыть. Не от демонов с их чутьём.

Мне кажется, что все видят, насколько мне страшно сейчас, как я боюсь оплошать, сделать что-то не то. Видят, насколько меня пугает всё это внимание.

Но мою холодную ладонь сжимает сильная мужская рука, напоминая почему и для кого я здесь. Напоминая, что это Раграст, а не Аделхей.

И я, незаметно переведя дыхание, высоко поднимаю голову, следуя за своим мужчиной. Рядом с ним.

На миг возникает ощущение, что всё это со мной уже много раз было. Но оно тут же исчезает. Та жизнь осталась в прошлом. И та Аминнариэль тоже.

Я стала сильнее. Я справлюсь с новой ролью.

Аедан ведёт меня к ломящимся от угощений столам, к главному из них, предназначенному для короля и его ближнего круга. Там уже стоит его трон. И ещё один, чуть поменьше, вид которого заставляет моё сердце встревожено сжаться. Неужели он действительно это сделает? Усадит меня рядом, как свою королеву? Как равную?

И он это делает.

— Представляю вам… Амину, мою избранную невесту и, надеюсь, в будущем супругу и королеву Раграста, — объявляет громко и торжественно, когда мы оказываемся во главе стола. — Приветствуйте дочь Бриннейна Артмаэля и единственную внучку Олуфемы Артмаэль.

В зале повисает оглушительная тишина, а я так вцепляюсь в мужскую ладонь, что наверняка следы от ногтей останутся. Он по-новому сократил моё имя. Изменил его. И даже если кто-то узнает и поймёт, всё равно я уже не Аминнариэль. Прости, мама, но я больше не могу носить то родовое имя, которое ты мне дала при рождении.

Впервые меня представляют, как дочь своего отца, которого я, к сожалению, не знала. Как внучку той, что признала меня своей наследницей ещё до моего рождения.

— Да чтоб тебя, рогатый! Это надо же, такую кралю увёл у меня из-под самого носа, — возмущённым возгласом разрушает всеобщее потрясённое молчание ухмыляющийся Ингальф. Отвешивает мне уважительный поклон, как равной. — Приветствую самую прекрасную из встреченных мною эльран, обладающую столь ужасным вкусом на мужчин.

А вслед за ним отмирают и демоны. И зал наполняется приветственными возгласами собравшихся демонов и их поздравлениями… удачливому королю Аедану, который нашёл себе такую невесту.

Они, правда, меня признали.

Краем глаза я замечаю, как по другую сторону от меня появляется Адлар вместе с Тори. Её-то уже наверняка раньше официально представили. Скорее всего в первый же день по приезду.

Вижу за столом дэйра Граддо, в глазах которого пляшет задумчивая улыбка, замечаю и Мартана, причём совсем рядом с королевским столом, что должно значить очень высокое положение при дворе. Даже Бранна но уже поодаль. Других мужчин и женщин просто не знаю.

Выслушав с довольной ухмылкой поздравления своих подданных Аедан, вскидывает руку, призывая всех к молчанию.

— Приглашаю всех вас разделить с нами трапезу. Особенно, это тебя касается, мой дорогой сосед. А то ещё отощаешь, и скажешь, что тебя в Раграсте голодом морили.

Тот громко фыркает, ворчит что-то о том, что он не настолько мелочный, и уверенно идёт к месту рядом с Аеданом. Подозреваю, там обычно Адлар сидит, а сегодня вот почётный гость.

О-о-ох, самое сложное я, кажется, пережила.

А дальше всё идёт так, как и должно идти. Аедан помогает сесть мне, садится сам. Садятся и все остальные. Слуги подают первые блюда, разливают напитки. Затягивают ненавязчивую мелодию менестрели. Между гостями начинаются беседы.

На меня по-прежнему все поглядывают с огромным и не особо скрываемым любопытством. Многие мужчины с восхищением и интересом, что заставляет моё сердце по привычке тревожно сжиматься. А некоторые женщины оценивающе и с плохо скрытой неприязнью.

Видимо, многим из них хотелось бы сейчас быть на моём месте. Вон какие взгляды на Аедана украдкой бросают. И этим раздражают меня просто невыразимо.

Мелькает даже мысль, что среди этих демонес вполне могут быть те, с кем он спал раньше. И в груди начинает ворочаться какое-то совершенно незнакомое чувство. Неприятное. Тёмное. Злое.

Он мой теперь. Мой! Нечего смотреть!

— О чём так хмуро думаешь, душа моя? — склоняется к моему уху Аедан.

— О неравнодушных к тебе дамах, — признаюсь, аккуратно отрезая кусочек от фаршированного перепелиного яйца на своей тарелке.