Сложно ответить. Я уже знаю, что он мне нужен. Знаю, что не хочу от него уходить. Но нужна ли я ему? Не считает ли, что меня ему навязали боги?

— Ты знал об этом? О нашем предназначении? — даже не поднимая на мужчину глаз, я чувствую, как пристально он за мной наблюдает. Словно оценивает мою реакцию.

Ждёт… чего? Нового приступа паники с истерикой? Их не будет.

— Не совсем, — Аедан снова принимается нежно гладить мою шею. — Кахин мне сказала, что, попросив руки принцессы Аделхея, я встречу ту, которую признает моя тьма. И настояла, чтобы я поехал лично сопровождать ваш обоз. Потому что моей избранной будет грозить смертельная опасность в этой дороге.

Ну да. Опасность мне ещё как угрожала. Не забеги я тогда в таверне в его комнату, меня бы поймал Танраггос. Или на следующий день бы убил. Аедан мне действительно жизнь спас.

— А избранная у демона может быть только одна? — задумчиво вожу пальцем по его руке.

— Нет. Но даже одну встретить огромная удача. Бесценный дар судьбы.

Значит, нужна? Хочется верить. Спросить… решусь как-нибудь позже.

Понимающе кивнув, я со вздохом зарываюсь лицом в его шею. Хорошо так. Уютно. И совсем не хочется ничего больше решать сейчас. Я устала. Этот день, этот вечер, ужин, разговор… всё это вымотало меня настолько, что теперь хочется просто сидеть вот так в его объятиях и ни о чём больше не думать.

Вот только, кажется, теперь пришла очередь Аедана задаваться вопросами и требовать у меня на них ответы.

— Ты не собираешься обвинять меня, что заманил тебя в клетку? Что боги за тебя всё решили? — спрашивает с некоторым удивлением.

— Ты мне обещал, что дверца клетки останется открытой. Я тебе верю. А боги… они ведь боги. И они ведь, получается, не только за меня решили. Но и за тебя тоже. Думаю, мужчине гораздо сложнее с таким смириться, чем женщине, которая только учится принимать решения. За что мне тебя обвинять?

Он молчит. Думает. А я целую колючий подбородок, полной грудью вдыхая запах моего мужчины. Моего ведь. Богами данного, как оказалось.

— И ты не думаешь сейчас, как от меня удрать, спасая свою свободу, которую ты так рьяно отстаивала? — слышу новый подозрительный вопрос.

Хм, он из-за этого так напряжён? Надо же.

Задумчиво повздыхав, я всё же пытаюсь объяснить:

— Да, мне обидно, что за меня опять всё решили. Больно, что не спасли от брака с Танраггосом. И страшит та ответственность, которую на меня, не спросив, возложили. Я хотела свободы и безопасности. Хотела исцеления. Хотела избавиться от пожирающих меня страхов. И мечтала когда-нибудь стать матерью. Зачем мне теперь бежать от того, чего я хочу? Разве это будет свобода? — поднимая голову, я заглядываю в его глаза. — Если ты по-прежнему хочешь, чтобы я осталась рядом с тобой, я останусь. До тех пор, пока нужна тебе.

По глазам вижу, что не такого ответа он от меня ждал. Не такого согласия. Но именно такой ответ мне кажется правильным сейчас. Это мой выбор.

— Поцелуй меня, пожалуйста, — прошу тихо, прижимаясь губами к его губам, и, шалея от собственной смелости, прихватываю нижнюю и трогаю её языком. Пробую его на вкус.

Мне хочется снова растаять в этих руках. Снова увидеть те звёзды, которые он мне обещал. Почувствовать себя нужной ему. И любимой хотя бы так.

Аедан ещё явно собирался что-то у меня спросить, но после такой моей «просьбы» с тихим рыком впивается в мои губы, сжимая в объятиях до хруста. Принимаясь целовать так требовательно и бесстыдно, будто уже берёт моё тело. И я с тихим стоном сдаюсь ему без боя. Доверяя этому мужчине так, как никогда не могла и помыслить.

Платье трещит под его настойчивыми руками, сдаётся пробирающейся под бархатную ткань тьме. Я даже не замечаю, каким образом вдруг оно расходится на мне по швам, оголяя по пояс. И вот уже мужские губы сладко терзают мою обнажённую грудь, а руки трогают, сжимают и гладят везде, где только могут добраться. Клеймят немного грубоватой, но отчего-то такой правильной лаской.

Когда его пальцы оказываются под тонкой тканью моего нижнего белья, и принимаются ласкать влажные складочки и спрятанный между ними чувствительный бугорок, с моих губ срывается новый стон. Жалобный. Смущённый. Умоляющий.

Как он делает это со мной? Как зажигает мою кровь и заставляет моё тело пылать и таять для него, тонуть в наслаждении, о существовании которого я раньше и не подозревала?

— Хочу тебя до умопомрачения, сладкая моя, — рычит Аедан, прикусывая мою губу.

Поднимается вместе со мной на руках. Но вместо того, чтобы отнести в спальню, как я ожидала, ставит на колени на кресло. Разворачивает спиной к себе. Заставляет наклониться.

— Держись за спинку, — велит, помогая мне стать так, как ему нужно. Осыпая мою спину поцелуями.

Задирает на поясницу остатки юбки. И в тот же миг стягивает с меня тонкие панталончики. Проводит пальцами по промежности. Сминает ладонями ягодицы, лаская.

Чувствую себя такой открытой и беззащитной. Слишком. Особенно, когда мужская ладонь заставляет меня прогнуться в пояснице, а жёсткое колено разводит мои ноги, открывая ещё больше. Его взгляду. Его прикосновениям. Вторжению.

Зажмурившись и тяжело дыша, я склоняю голову между вытянутых рук, пытаясь справиться со вспыхнувшим во мне внезапно страхом. Пытаясь прогнать его.

Это всего лишь память тела. Реакция тела, которое помнит всю пережитую боль. Необоснованная сейчас.

— Тебя пугает это положение? — нежно проводит ладонью по моему позвоночнику демон, прижимается ко мне своим пахом. Всё ещё одетый. Но уже такой возбуждённый.

— Немного, — признаюсь я неохотно.

— Значит, продолжим избавлять тебя от призраков прошлого, — слышу я чувственный смешок.

Он отступает… кажется. А в следующий миг сводит меня с ума… поцелуем. Неправильным. Сумасшедшим. Порочным. Прямо туда. Прямо так.

Проникая языком. Лаская, раскрывая, посасывая и теребя.

От неожиданности я ошеломлённо вскрикиваю. Дёргаюсь, пытаясь выровняться. Избежать. Это ведь неправильно… Но жёсткие руки неумолимо сжимают мои бёдра, удерживая на месте, заставляя принять столь немыслимую ласку. И мир растворяется в остроте этого порочного удовольствия.

А-а-а-ах, так не бывает. Так нельзя-а-а-а. Мне так стыдно и сладко. Горячо.

И ноги дрожат. И мышцы сводит. Там, внутри. Голодом. Так бывает, оказывается.

Внутрь проникает что-то жёсткое. Его палец. Толкается и растягивает, словно готовит. И я слепну. Меня будто горячей патокой обливают.

Кричу, задыхаясь. И уже сама подаюсь навстречу, сама насаживаюсь, сама умоляю каждой клеточкой своего тела.

— Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста, — всхлипываю, когда ощущение наполненности внезапно исчезает. За что он мучает меня?