Сейчас он, конечно, не смог вручную активировать предохранители. Последовали перегрузка, лавинообразное превышение пропускной способности энергоцентрали, тепловая реакция, далее вспышка пламени и дыма, подбросившая «грибок» на десяток метров и сбившая взрывной волной Влада и Либерия с ног.

Эхнатон, проворно двигаясь задом наперед, ушел в поворот галереи, ведущей к амбразуре, и залп оставшихся Текконов его не задел. Вот теперь пришло время суетиться вовсю – это не та стадия боя, в которой важную роль играет терпение. Ударяясь о стены и потолок, дрон набрал приличную скорость, едва не зацепился не успевшим сложиться манипулятором, остался без кресел, но все же вырвался наружу без серьезных повреждений.

Подлетев к поднимающимся на ноги Владу и Либерию, доложил:

– Приказ выполнен. Одна единица звена Текконов получила повреждения.

– И это ты называешь повреждениями?! Сваливаем отсюда!

– Задайте курс.

– На базу бегом! Забираем Тейю и уходим!

– Принято.

Хватаясь за обломки крепления кресел, Влад ежился от ледяного встречного ветра и громко смеялся. То же самое делал Либерий.

Живы остались, врагу пакость устроили, так почему бы не порадоваться.

Хотя радости в их смехе не было. Просто нервная разрядка.

– Тейя! – крикнул Влад, выскакивая из лифтовой.

При этом он едва не врезался в замершего мертвой глыбой дрона, с силовым отсеком которого возилась девушка.

– Ты еще не закончила?!

– Все я сделала. Подключаю блок управления.

– Уходим, дроны и запы здесь будут через час-два, а может, и раньше. Беспилотники нас догнали километра за два до базы, пытались бомбить, Эхнатон их с трудом распугал, одного вроде зацепил. Торопись давай, пока с подмогой не вернулись.

– Есть еще кое-что. Страж базы отказался эвакуироваться, очень просил поговорить с тобой.

– Пусть бы по связи говорил!

– Нет, он требовал уединенности. Очень сильно настаивал. Хотел голосовой режим, чтобы никто никак не мог перехватить. Я не стала его консервировать для перевозки.

– Да мы уже не успеем его вывезти.

– Можно успеть. Там нетяжелые блоки, и этого дрона можно использовать, чтобы до лифтов их донес.

– Ждите здесь, поговорю с ним.

Заскочив в помещение со стражем, с порога крикнул:

– Ну чего ты там хотел от меня?! Времени нет!

Равнодушный голос речевого синтезатора ответил без тягучей паузы, что для стража было нетипичным:

– Я слышал, что есть час или даже два. А мне хватит нескольких минут.

– На что?

– Я хочу остаться здесь, на базе.

– Мы ее взорвем.

– Я знаю.

– Решил умереть?

– Смерть? Я много разного слышал от людей. В том числе и то, что смерть – не окончание процесса существования, а этап на пути к Богу. Бог создал все. Мир, вас, меня. Он ведь Создатель. Я принял решение сделать шаг к Нему.

– Это ты от скуки придумал?

– Да. Этот фактор тоже имеет значение. Все – скука, а уничтожение – это новый путь. Неизведанность. Нет достоверной информации, что дальше. Но что-то может быть, ведь Бог – творец предопределенности. Ведь я тоже творю предопределенность, значит, у нас есть сходство. Их отличие лишь в масштабах. И я хочу уйти отсюда, сотворив свою последнюю предопределенность. Считаю, что это важный элемент.

– Что за бред ты несешь?

– У нас недостаточно времени на полное объяснение причин моего решения. Прошу предоставить мне допуск к установленным зарядам. Я активирую их, когда противник проникнет на базу. Этим ему будут нанесены потери. Я понимаю, что вам трудно мне полностью доверять. Активируйте таймеры на два часа. Если я не дам сигнал раньше, они станут причиной взрывов через этот срок. Помешать этому без дронов я не смогу, а работоспособных дронов вы забрали.

На общение со свихнувшимся искусственным интеллектом времени и впрямь не было. Влад молча кивнул и вернул стражу часть функций, запустив перед этим таймеры подрыва. Что бы он там ни задумал, через два часа здесь все превратится в любимый ад Либерия. Тот самый – раскаленный.

– Прощай, страж. Надеюсь, ты не пожалеешь, что мы тебя не вывезли.

– Прощайте, контролер. Не пожалею. Жалость – часть человеческой скуки. Моя скука состоит из других компонентов.

* * *

– Уходим!

– Влад, что от тебя хотеть страж?

– Умереть он хочет, тупая жестянка…

– Зачем?

– Да псих он… К лифтам, время не ждет!

Наверху Влад железным прутом начал ломать колпаки лифтовых установок.

– Зачем?! Радикалы все равно легко пройти вниз. Это им не сильно мешать.

– Я знаю. Но пусть видят, что мы хотя бы пытались им затруднить вход. А то насторожатся.

– Дело говорит, – одобрил Либерий и присоединился к процессу вандализма.

Эхнатон, наблюдая за погромом, вдруг разродился странным сообщением:

– Перехвачена направленная передача. Шифрование отсутствует. Гражданский протокол.

– Влад, нас кто-то вызывает.

– Космос вызывает не так.

– Влад… это не есть Космос. Это радикалы.

– Чего им надо?

– Я не знать. Эхнатон, дай звук.

– Принято.

Речевая система робота выдала совершенно другим голосом, не механическим, но и не понять было, мужчина или женщина говорит:

– Бюрге Тейя Наррис, ансвер. Бюрге Тейя Наррис, ансвер. Бюрге…

– Ай ди Тейя Наррис, но теперь я говорю на другом языке. На этом.

– О! Приветствую вас, Ти.

– Ти я только для близких.

– Ну кто знает, вдруг у нас получится сблизиться. Значительно сблизиться. Не узнаете меня, гражданка Тейя Наррис?

– Нет. Даже если мы были знакомы прошлое время, вы слишком часто делаете изменения, в том числе и голоса своего тоже.

– А язык этот вы знаете похуже, чем я.

– У вас было много время, у меня не так. Но я выучу даже лучше.

– Не сомневаюсь в ваших способностях. Ах, Тейя, как я мечтал о еще одной встрече. Кстати, можете меня поблагодарить: я один из тех, кто лично просил не трогать вашу капсулу. Берег.

– Я вас теперь вспоминать. Даже с другим голосом вы остались такой, как в прошлое. Вы кукла. Плохо сделанная кукла.

– Хоть симпатичная кукла?

– Вряд ли. Я брезгливость ощущать к вам.