– Будет исполнено, мой император.

– Действуй, магистр!

Стереопроекция погасла, и тут же с неба свалился новенький глайдер класса «панда». Из него выскочило полдесятка молчаливых крепких ребятишек в черных комбезах. На спинах у них было выведено полукругом: «МАРАН-ИМ». Один из них, с волосами цвета соломы, стриженными «ежиком», осведомился у Давида:

– Вы руководитель-исполнитель операции?

– Так точно, – ответил Виштальский – четкие армейские речения уже сами собой выговаривались.

– Когда начнем?

– Сейчас, – твердо сказал Тавита Вишту и, обернувшись, прокричал команду: – Все в вертолет! Зесс, Когг, Буссе! Ведите своих!

Очень скоро из ворот Моссы потянулась цепочка рыцарей и огненосцев, робеющих одинаково. Взобравшись по аппарелям в гулкое нутро вертолета, курредаты рассаживались, широко открытыми глазами разглядывая ребристый свод, круглые иллюминаторы, дырчатый пол, винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. А потом геликоптер вздрогнул, турбины, разнесенные на кронштейнах, гулко засвистели, и лопасти винтов стронулись с места, пошли набирать обороты. Свист перешел в сверестенье, потом в гул. Вертолет прокатился, трясясь и подпрыгивая, и с ревом взлетел. Курредаты дружно охнули. Одни вцепились в сиденья мертвой хваткой, другие прилипли к иллюминаторам. А Давид вытащил на середину ящик с дэпээсками, блестящими овалами, приятно и удобно сидящими в руке, будто камень-окатыш, и стал их раздавать налево и направо.

– Жмешь на эту фиговину, видишь? – объяснял он личному составу. – И подносишь к спящему – они там все спать будут, понял? Загорится красный огонечек – вяжи, колдун потому что. Горит зеленый – не трогай, пускай спит себе…

Виштальский дейстовал – и старался не думать. Старался не смотреть на Зесса, опять насупленного, но у него не получалось ни то, ни другое. Он использовал этих курредатов для того, чтобы хватать других курредатов, нелояльных. Хватать и бросать в концлагеря… Какой прок в том, что эти лагеря имели приставку «спец»? Разве это что-то меняло? А сторожить «зэков» поручено Охранным отрядам. По-немецки – Schutzstaffeln, сокращенно – SS…

– Так надо, Дава, – сказал самому себе Виштальский в тысячу первый раз. – Надо!

2

На подлете к Цхинне вертолет накрыла колоссальная тень – линкор планетарного подавления лениво обогнал винтокрылый аппарат, прошелся над ним, застилая небо необъятным корпусом. Днище корабля все проходило и проходило поверху, мотая геликоптер в турбулентных потоках.

– Ни конца ни края… – пробормотал Зесс, завороженно глядя в иллюминатор. – И что вы этим хотите доказать?

– Отставить, приор, – сухо сказал Давид. – Узнаешь обо всем во благовремении.

Да и что ему было отвечать? Правду? Что курредаты землянам мешают, и их надо отселить? То есть выгнать из родных домов, удалить от могил предков, а самых рьяных – лишить свободы? Такую правду говорить не хотелось, а врать у Виштальского желания не было.

– Тебе не нравится то, что мы творим? – прямо спросил Давид.

– Не знаю… – промямлил Зесс. – Сложно все это. Опять-таки, в приоры вышел. Неслабо.

– Вот именно… – проворчал Великий магистр. – Мне, знаешь, людей хватать тоже радости особой не доставляет, но у меня приказ. А приказы не обсуждаются.

– Да я понимаю.

– Да ни фига ты не понимаешь! – Давид почувствовал неожиданное раздражение. – Или только то разумеешь, что душе удобно. Ты чуешь великие перемены, и они тебе не нравятся. Сочувствую. А тебе известно, что не все у нас с цепи сорвались и на людей охотятся? Вон, Великий приор Сиги-но-Флау собирает всех безземельных – их на вот такой лоханке, – Виштальский ткнул в иллюминатор, где виднелся линкор, – переправят в Заморье и каждому дадут столько земли, что ноги устанут, пока участок обежишь! Или тебе это тоже не нравится?

– Нравится.

– Сколько энтузиазма в твоем голосе! – съязвил Давид.

– А кочевники? – робко осведомился Рагг, сидящий рядом с Великим магистром.

– А что – кочевники? Отгрохаем для них охраняемые поселки, и туда их. Пущай ведут оседлый образ жизни. Железной рукой загоним варваров к счастью!

– А чего всё этим дикарям? – недовольно сказал Когг. – Поселки им. Будто у нас все по домам живут. Вон, сколько в землянках народу ютится!

– Император сказал, – веско измолвил Давид, – что бездомных не будет – всех расселим.

Черногвардейцы оживились и загомонили, обсуждая новость. К земле тянуло всех, всем хотелось заиметь хорошенький участочек, с полем, с выгоном, и чтобы домик. Все это им было обещано, всего этого они ждали, надеясь отслужить как надо и вернуться. И зажить как люди. А ежели для исполнения сего заветного желания требовалось колдунов с ведунцами погонять, так чего ж не размяться малость?

Вертолет долетел до Цхинны, маленького городишки в четыре параллельные улицы, и сел на главной площади.

– Десятку Диу занять круговую оборону! Выходим! Рыцари пополам с огненосцами высыпали наружу и разбежались, окружая вертолет и прикрывая своих. Но держать оборону не пришлось – врагов не оказалось. В Цхинне стояла мертвая тишина – все жители лежали там, где их настиг могучий импульс стационарного биопарализатора с борта линкора. Мужчины и женщины, старики и дети валялись, как куклы, неподвижные, погруженные в спячку. В переулке остановилась карета – шестерка долгоногов дрыхла, спутав упряжь, а кучер свернулся клубком на козлах. Уличный торговец заснул прямо на корзинах с пучками бурых водорослей. Вороватый подмастерье спал с бубликом во рту.

– Приборы у всех? – гаркнул Давид. – Вперед!

Черногвардейцы разбежались, держась по трое.

Давид постоял, щуря глаза, – лопасти вертолетов рокотали, поднимая пыль и мусор, вся эта дрянь вихрилась вокруг, норовя попасть в глаза. Раздраженно смахнув с лица радужное крылышко местного инсекта, Виштальский пошагал по одной из улиц.

Видами своими улица ничем не отличалась от площади – те же тела, свернувшиеся клубочком или вольно раскинувшие конечности, лежащие вповалку долгоноги, разбросанные вещи. И тишина.

– Тащи его к этому… – раздался грубый голос из переулка. – Ну, на чем мы прилетели!

– К вертолету, – растолковал кто-то.

– Не умничай! – оборвал кого-то первый голос. – Тащи давай!

Из-за угла показался худой, но жилистый оруженосец, влачащий грузного колдуна. Или ведунца. Оруженосец шумно сопел, покряхтывал и шепотом слал непосредственное начальство в далекие пределы.

Коггу досталась ноша куда более приятная – командор нес стройную женщину в обтягивающих брюках-колготках.

– Помочь? – окликали его рыцари с огненосцами, скалясь и подмигивая.

– Перебьюсь… – пыхтел Когг. – И вы перебьетесь!

Черногвардейцы жизнерадостно гоготали, и только Давида не тянуло к ним присоединиться – погано было на душе. Ведь эту женщину с бледным лицом, с копной пышных волос, что свешивались с руки Когга и пружинисто мотались вверх-вниз, тоже ждало физическое удаление в спецлагерь, где она забудет свое имя и станет безликой зэчкой с номером таким-то из блока такого-то. Возможно, в Цхинне эта дамочка кружила голову местным донжуанам, но лагерные будни уравняют всех, сотрут индивидуальность, превратят личности в серую массу.