– Чай будешь? – спросил он, направившись на кухню.

Чертовы воспоминания упорно пытались прорваться, казалось, краем глаза то и дело уловит движение в глубине квартиры, и появится… Тряхнув головой, Лис поджал губы и сунул чайник под струю, набирая воду. Никто не появится, и пора приучать себя к этой мысли.

– Да, давай, наверное, – согласилась Аня, и он услышал шум отодвигаемого стула.

Поставив чайник и повернувшись, он увидел, что она уже села за стол, и невольно вспомнил, что Алена предпочитала подоконник. Ей там нравилось. Разглядывая Аню, откинувшуюся на спинку стула, ее задумчивое, отстраненное лицо, Женька вдруг осознал, что она здесь давно не была. Пожалуй, как Алена к нему переехала, с тех пор лисица и перестала захаживать в гости. Ну да, если он ей нравился… Свой следующий вопрос Женька потом, впоследствии, когда вспоминал этот вечер, иначе как взбрыком подсознания на почве принятого пива объяснить не мог. Хотя пьяным себя бы не назвал сейчас, даже в голове уже перестало шуметь.

– Ань, а как давно я тебе нравлюсь? – негромко спросил он, пристально глядя на гостью.

Та вскинулась, одарила его странным взглядом, и на лице лисицы отразилось замешательство. Она явно не ожидала подобного вопроса и растерялась.

– Какая разница. – Аня вдруг встала, отвела глаза, ее щеки окрасились слабым румянцем. – Знаешь, Жень, я, наверное, все-таки сама доберусь до дома…

Она юркнула в дверной проем, попытавшись малодушно сбежать, но Женька ей этого не дал. В данный конкретный момент он отчаялся найти объяснение собственным поступкам и сдался, отпустив инстинкты. А они дернулись, заставили рвануться вслед девчонке и схватить ее в охапку, предотвращая бегство. Однажды Женька сбежал от нее, посчитав, что не может позволить себе чувствовать то, что зародилось в нем, и в результате целых три человека оказались несчастными, и повторять ошибок прошлого он не собирался. Алена его отпустила, что ж… Пора довериться наконец чутью, которое явно знало лучше, что делать.

– Стоять, – выдохнул Лис, крепче прижав трепыхавшуюся Аню.

– Слышь, отпусти! – возмутилась она, пытаясь выбраться из его рук. – Жень, да пусти же, кому сказала! – Лисица начала брыкаться всерьез.

Женька ощущал, как быстро бьется ее сердце, слышал учащенное дыхание, а запах мандаринов с корицей становился все сильнее. Соколинский наклонил голову и уткнул нос в рыжие пряди – сегодня Аня не стала собирать их в хвост. А он вдруг понял, что ему нравятся ее волосы и запах.

– Ты вкусно пахнешь, – пробормотал Соколинский, прикрыв глаза, и теперь голова закружилась уже совсем не от алкоголя, который почти выветрился, а в сознании происходили странные вещи.

Там шевелились коварные мысли, что он зря потерял целых три года, а теперь расхлебывает последствия собственного малодушия и чертова воспитания, из-за которого считал, что нельзя испытывать к подруге детства симпатию как к девушке. Да на фиг это воспитание… Аня замерла, потом извернулась и посмотрела на него с плохо скрываемым возмущением и капелькой волнения.

– Жень, ты пьян, – неестественно спокойным голосом произнесла она. – Пусти, а? Сама доеду до дома.

А он вдруг усмехнулся, глядя прямо в золотистую глубину ее глаз, в которой плавали звездочки. В голове окончательно улеглось, и пришла кристальная ясность, что он все делает правильно.

– Не-а, не доедешь, – уверенно заявил он. – И да, я трезв, как стекло, – и в следующий момент нагнулся и сам поцеловал Аньку.

Вообще-то Женька собирался просто чмокнуть ее в губы, подразнить, а потом отпустить и вызвать ей такси… Дать время Ане осознать, что в их общении наступили серьезные перемены, поухаживать за ней, в конце концов. В какой момент поцелуй стал серьезнее, чем простая шалость, он так и не сумел понять. Просто когда Аня замерла в его руках испуганным зверьком, напряглась, а потом разом обмякла, чуть откинув голову и послушно приоткрыв рот, в его сознании как что-то щелкнуло, и дальше он действовал уже на чистых инстинктах. Женька зарылся пальцами в мягкие волосы Ани на затылке, придерживая ее голову и не давая отвернуться, с каждым мгновением поцелуй становился все настойчивее. А когда лисица робко, не совсем уверенно ответила, упершись ладонями ему в грудь, у Женьки сорвало все предохранительные клапаны. Будто и не было этих лет, даже воспоминания об Алене разом отошли на второй план и вернулось все то, в чем он отказал себе когда-то, запретив чувствовать.

Запах мандарина и корицы щекотал ноздри, зверь внутри вдруг отозвался, довольно заурчав, хотя раньше вторая сущность спокойно относилась к женщинам в его жизни. Даже к Алене. Мысль мелькнула и утонула в проснувшемся жарком желании, охватившем его, как огонь сухую ветку. Пальчики Ани зарылись в его волосы, тихонько поглаживая, а вторая ладонь так и осталась лежать на груди, но вырываться девушка перестала давно, только прильнула ближе. И то, с какой непосредственностью и готовностью она целовала его в ответ, эта робкая ласка не оставили ему выбора, разбудив древнейший инстинкт мужчины. Сделать своей. Вот прямо сейчас, не откладывая, не раздумывая. А там будь как будет. В конце концов, он никому ничего не должен уже.

Не отрываясь от мягких, податливых губ Ани и не разжимая рук, легко удерживая гостью, Женька пошел в глубь квартиры, в спальню. Поставил на пол и начал немного торопливо раздевать, покрывая быстрыми, легкими поцелуями раскрасневшееся личико Ани, и удивительно, но ни на мгновение не зашевелились сомнения, что он что-то делает неправильное или плохое. Тяжелое дыхание лисицы, неровный стук ее сердца под его ладонями, лихорадочно блестевшие глаза – все говорило о том, что возражений не последует. Аня его не остановила. А он сам и подавно не собирался. Свитер полетел на пол, и пальцы Женьки нащупали застежку на спине девушки, ловко справились, и вот тут до нее, кажется, в полной мере дошло, что происходит. Она снова замерла, прижавшись к нему и спрятав лицо на плече, крепко обхватив за шею и не давая продолжить, и Женька нутром почувствовал ее замешательство.

– Жень… – глухо прошептала она. – Жень, я…

– Ш-ш-ш, – мягко перебил ее Лис и медленно провел ладонью вдоль спины Ани. – Все хорошо будет, маленькая… Поверь.

Она невольно выгнулась под такой лаской, а он нагнулся и коснулся губами изгиба шеи, после чего настойчиво расцепил ее руки и развернул спиной к себе, обняв за талию и прижавшись щекой к щеке Ани. Она всего лишь на мгновение напряглась, прерывисто вздохнула, а потом чуть откинула голову, прислонившись затылком к его плечу и крепко зажмурившись, и опустила руки. А у Женьки неожиданно замерло сердце и стало тесно в груди от того, как беззащитно она сейчас выглядела, и вместе с тем эта вот доверчивость, безмолвное согласие продолжать вызвали у Лиса могучий прилив нежности к этой девчонке. Правильной нежности, не просто желания забыться с другой женщиной. И собственное желание сделать так, чтобы ей было хорошо и она не пожалела о том, что осталась сегодня у него… Как и о том, что призналась ему в своих чувствах.

Женька продолжил, больше не отвлекаясь на лишние размышления. Очень скоро они оказались в постели, и под его изучающими, ласковыми прикосновениями и поцелуями Аня вздрагивала, судорожно вздыхала, отчего у него спирало внутри от нахлынувших эмоций. А еще она так вкусно пахла. И снова жаркие поцелуи, скользившие по разгоряченной коже пальцы и легкое, едва ощутимое смущение Ани, причину которого Женька понял, едва сделал первое сильное движение, крепко обняв лисицу. Она тихо вскрикнула, вцепившись ему в плечи, а Лис замер, с замешательством и растерянностью уставившись в расширенные зрачки Ани. Такого он точно не ожидал, что окажется у нее первым, но остановиться сейчас было выше его сил. Да и… поздно, собственно.