– Практический платонизм говорит мне, что пора делать ноги, – сказала Ребекка.

Они не распаковывали чемоданы, перед тем как спуститься к обеду, и теперь, помогая друг дружке в темноте, наталкиваясь на мебель в неуклюжей спешке, которая в других обстоятельствах стала бы поводом для смеха, взяли свои куртки с кровати, нащупали вещи в алькове близ ванной и с двумя чемоданами и сумочкой вышли в коридор.

Номера по другую сторону коридора выходили на южную парковку, тогда как «бьюик» стоял на северной. Молча, охваченные нетерпением, они спустились в медленном лифте на цокольный этаж, покинули мотель через южную дверь и прошли через три ряда машин к улице. Изо рта вырывались недолговечные облачка, ночь была морозной, отчего все звуки становились пронзительными и хрупкими.

Мотель находился в оживленном торговом районе, и мать с дочерью, направляясь в сторону улицы, старались идти так, чтобы здание скрывало их от наблюдателей. Затем они пошли по тротуарам, мимо магазинов, закрытых и открытых, мимо баров и ресторанов. Из нескольких доносилась живая музыка – навязчивое веселье, но лишь внешнее, не внутреннее. Надо было найти место, где можно провести ночь.

Ребекка испытала облегчение, когда они перехватили инициативу. Но на лице Джоли, как, видимо, и на ее собственном, читалась мысль о том, что отыскать место для ночлега – совсем не то, что обеспечить собственную безопасность.

Здесь, в бункере богинь судьбы, Хендриксон неизменно изображает уверенность. Правда, порой ему кажется, будто что-то упало внутри его груди, и еще он постоянно чувствует, что балансирует на канате над всеми теми, кого он когда-либо знал: они задрали головы и радостно ожидают его падения…

Двадцатью минутами ранее специалист, которому Хендриксон поручил увеличить изображение номера на припаркованной машине Лютера, получил четкую картинку. «Шевроле» взят напрокат в луисвиллском аэропорту в понедельник.

Специалист поворачивается в своем кресле и сообщает Хендриксону:

– В прокате говорят, сэр, что машину недавно вернули – в пять тридцать.

В аэропортах больше камер на один кубический фут, чем где-либо еще. Хендриксон объясняет, как нужно войти через черный ход в программу АНБ, дающую возможность поиска по видеозаписям, и найти изображение того, кто сдал машину в Луисвилле.

Джейн Хок проявила осторожность и оставила свою машину в жилой зоне, в полутора кварталах от главной улицы Доменной Печи, предположив, что там не окажется камер. Записи с нескольких камер позволяют проследить за ней после того, как она вышла из таверны вместе с шерифом, и установить ее автомобиль: черный «форд-эскейп». Вот она едет к Лейквью-роуд, Тиллмен следует за ней на прокатной машине, и при проезде хорошо освещенного перекрестка прекрасно виден регистрационный номер «форда».

Сперва Хендриксон хочет загрузить описание машины и ее номер в Национальный центр информации о преступлениях, чтобы их получили все правоохранительные органы страны, но его останавливает мысль о том, что эта сука умеет без регистрации просматривать базу НЦИП и время от времени заглядывает туда в поисках новой информации на себя. Узнав, что у них есть номер и описание машины, она поменяет номера – вероятно, краденые – на другие краденые номера и при первой возможности избавится от «форда».

По всей стране патрульные машины полиции и другие государственные автомобили, оснащенные сканером считывания номеров с охватом в триста шестьдесят градусов, ежеминутно и круглосуточно передают информацию о замеченных ими машинах, как припаркованных, так и движущихся, в местные архивы. АНБ управляет центральным архивом всех этих систем. Если этот «форд-эскейп» после выезда из Доменной Печи хоть раз попал в поле зрения сканера, программа АНБ сообщит, где и когда это произошло.

Хендриксон по-прежнему нервничает, но говорит себе, что для таких, как он, настало прекрасное время: у них есть возможность, законным образом или нет, смотреть на мир всевидящим оком божества.

Они сидят, закутавшись, в холодном фургоне: двигатель нельзя заводить, чтобы не привлекать к себе внимания. Они съели холодную еду, взятую навынос, и теперь дышат затхлым воздухом, который пропитан запахами чеснока, тела Бидла и сигарет, которые тот курит время от времени.

Тайная служба достойному идеалу, когда высокая правота задания важнее всего того, что запрещают законы божеские и человеческие, когда у тебя есть право на убийство и ты будешь убивать не из любви к стране, как Джеймс Бонд, но ради куда более великого дела, вроде упорядочения мира и сохранения окружающей среды путем строгого контроля за разрушительными порывами человечества… Да, для большинства людей такая работа исполнена смысла, проникнута романтикой, тайнами, духом приключений, каждая минута щекочет нервы.

Хассан Загари, который жаждет наступления нового мира и не раз убивал ради этого, участвуя в разных необыкновенных приключениях, имеет представление о любви, но предпочитает безличный секс, повсюду в мире видит невежество и смятение, но не тайну, хочет, чтобы его работа лучше отвечала представлениям общества о ней. В кино показывают сплошной гламур. У героя не бывает напарника, непрерывно источающего запахи, как Кернан Бидл, во время слежки в морозную ночь никому не приходится мочиться за мусорным бачком, чтобы не уходить далеко от своей машины на случай неожиданной погони.

Сейчас Бидл ссутулился на водительском сиденье и безостановочно говорит о том, что не вызывает ни малейшего интереса у Хассана, а тот держит свой лэптоп на коленях, как и предполагали создатели этого устройства. Он взломал главную компьютерную систему в штаб-квартире корпорации, владеющей этим и сотнями других мотелей (штаб-квартира расположена в Орландо, штат Флорида, городе с отличным климатом), подключился к компьютеру в местном рокфордском отделении и может следить за их системой электронных ключей.

Многие отели и мотели давно заменили механические замки на электронные и выпустили электронные ключи вместо обычных – это позволяет менять комбинацию замка с каждой сменой постояльца. В этом заведении установлена современная программа, отслеживающая использование каждого ключа, каждый случай открытия и закрытия дверей в номерах. Считается, что таким способом можно узнать, когда для открытия замка применяется незаконное устройство, а не официальный ключ (у официального ключа, в отличие от приспособлений, используемых грабителями, есть электронная подпись), но существуют и другие соображения, связанные с безопасностью.

Ряды пронумерованных квадратиков на экране лэптопа обозначают номера мотеля. Красным обозначены запертые двери. Когда используется электронный ключ, квадратик становится зеленым и остается таким, пока дверь не закроется и не защелкнется автоматически. Синий квадратик означает, что дверь открывалась изнутри выходящим гостем; этот цвет сохраняется до закрытия и защелкивания двери, после чего меняется на красный.

В компьютеризованной системе регистрации мотеля имя Ребекки Тиллмен привязано к номеру 212. Когда мать с дочерью возвращаются после ужина, красный квадрат, обозначающий номер 212, зеленеет… потом краснеет.