ликера. Но Виктор, как всегда, не растерялся, он вынул из кармана медную табакерку с зеркальцем и положил за щеку понюшку крупно резанного табаку. В мозгу у него сразу прояснилось, и голова перестала болеть. Потом он постучал по прилавку и крикнул:

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

Ответа не последовало. Тогда он решил:

— Пойду-ка я в боковую каморку и куплю то, что мне нужно.

Опершись правой рукой о прилавок, он в один прыжок пересек лавчонку. Потом раздвинул занавески и заглянул в боковую комнатку. Там его глазам представилось зрелище, буквально ослепившее его. На длинном столе, покрытом персидской скатертью, возвышалось апельсиновое дерево с цветами, плодами и блестящими, как у камелии, листьями.

Здесь же выстроились вазы граненого хрусталя, а в них — все ароматные цветы земли-от жасмина, туберозы, фиалки, ландыша, розы до лаванды. На одном конце стола виднелась наполовину скрытая апельсиновым деревом пара белых дамских рук в закатанных рукавах. Эти руки держали серебряный дистилляционный аппарат, но лица дамы видно не было, и она видеть его не могла. Однако Виктор заметил, что платье на ней было желто-зеленое, тут он понял, что она — колдунья, ведь желтый и зеленый — цвета гусеницы бабочки-сфинкса, которая умеет всех одурачивать. Зад у неё выглядит, как перед, на заду у неё рог, как у единорога, она пугает врагов своим фальшивым лицом, а сама в это время ест частью своего тела, похожей на зад.

«Сейчас будет схватка, — подумал Виктор, — так давай же начинай!» И в самом деле, нужно молчать, если хочешь заставить кого-то говорить.

— Это вы, господин, желаете снять летнюю дачу? — спросила дама.

— Да, я, — ответил Виктор, чтобы не молчать, на самом деле ему никогда бы не пришло в голову снять летнюю дачу на зиму.

Прекрасная, как грех, дама засмущалась и бросила на лоцмана призывный взгляд.

— Не пытайтесь соблазнить меня, я обручен с хорошей девушкой! — воскликнул Виктор и поглядел на неё в щелку между растопыренными средним и, безымянным пальцами, как делают ведьмы, когда хотят одурачить судью.

Казалось, дама была сшита из двух кусков: верхняя половина её тела от головы до пояса была молода и прекрасна, нижняя — на удивление старая.

— А теперь покажите мне дачу, — сказал лоцман.

— Пожалуйста, — ответила дама и открыла заднюю дверь.

Они вышли из лавки и очутились в дубовом лесу.

— Стоит только пройти через лесок, и мы у цели, — сказала дама, пропуская его вперед, ведь ей, разумеется, не хотелось поворачиваться к нему спиной.

— Видно, здесь-то, как я понимаю, и ходит бык, — догадался лоцман, его было не так просто провести.

— Ты, верно, не боишься быка.

— Там поглядим, — отрезал лоцман.

Они шли по каменистым горушкам, по корням деревьев, по болотам и подсекам, вырубкам и угольным ямам. Виктору то и дело приходилось оборачиваться чтобы убедиться, идет ли она за ним, — ведь шагов её он не слышал; каждый раз ему приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть её: желто-зеленое платье делало её почти невидимой.

Наконец они вышли на просеку, или прогалину, прорубленную в лесу. Виктор стоял посреди зеленой лужайки, и тут навстречу ему вышел бык, казалось, он поджидал лоцмана. Бык был черный с белой звездочкой на лбу, глаза его налились кровью.

Отступать было некуда, оставалось нападать и защищаться. Виктор глянул на землю перед собой и увидел свежесрубленную орясину с утолщением на конце. Он поднял её и встал в позицию.

— Ты или я! — скомандовал он. — Раз, два, три!

Танец начался. Бык сначала попятился назад, как пароход, выпуская пар из ноздрей и крутя винтообразно хвостом, мгновение — он уже мчится во весь опор.

В воздухе что-то просвистело, потом послышался удар, громкий, как выстрел, — это дубина хлопнула быка по лбу между глаз. Виктор отскочил в сторону, а бык промчался дальше. Тут обстановка изменилась, к своему великому ужасу, Виктор увидел, что чудовище держит курс на опушку леса, откуда его невеста в светлом платье спешит навстречу своему жениху. Из глубины его души вырвался крик:

— Лезь на дерево, Анна! Бык бежит к тебе!

Он помчался за этим чудищем, со страшной силой ударил его по задним ногам по самому тонкому месту, чтобы раздробить кости, и заставил гиганта рухнуть на землю. Анна была спасена, и лоцман держал её в своих объятиях.

— Куда мы теперь пойдём? — спросил он её. — Верно, домой?

Отчего ему не пришло в голову спросить её, откуда она явилась, мы узнаем позднее.

Они шли по тропинке рука об руку, счастливые оттого, что свиделись нежданно. Немного погодя Виктор остановился и сказал:

— Подожди минутку, я должен пойти поглядеть; что там с быком, все-таки жаль его:.

Тут лицо Анны исказилось, глаза её налились кровью. Бросив на него дикий и злобный взгляд, она сказала:

— Идем вместе!

Лоцман посмотрел на неё печально, он почувствовал; что она говорит неправду, но последовал за ней.

Её походка была какая-то странная, и левый бок у него почему-то начал мерзнуть.

Они прошли еще немного, потом Виктор опять остановился.

— Дай мне твою руку, — попросил он. — Нет, левую. Кольца у неё на руке не было.

— Где кольцо? — спросил он.

— Я потеряла его, — был ответ.

— Ты — моя Анна и не моя. Кто-то чужой принял твой облик.

Тут она бросила на него косой взгляд, и он узнал кровавый взгляд быка, а не человека и все понял.

— Прочь отсюда, колдунья! — крикнул он и плюнул ей в лицо.

Вы бы только поглядели! Самозваная Анна вмиг сменила обличье, лицо её стало желто-зеленым, цвета желчи и готово было лопнуть от злости, а через секунду черный кролик быстро поскакал по черничнику и исчез.

Он был теперь один в дремучем лесу, но не растерялся, а подумал: «Пусть хоть сама нечистая сила является, я буду читать «Отче наш» и выберусь отсюда».

Так он шел, шел и увидел избушку. Постучался — дверь ему отворила престарая старуха — и спросил позволения переночевать у неё. Старуха позволила, однако сказала, что у неё тесновато, мол, он может лечь лишь в убогой каморке на чердаке.

— Погляди, понравится тебе или нет, а мне самой пора спать.

Потолковав со старухой, он поднялся за ней на чердак и вошел в каморку. Там над кроватью висело большое осиное гнездо, и старуха извинилась, что у неё поселились такие гости.

— Вреда от них нет. Осы, как люди, они добрые, покуда их не разозлят. А может, у вас и змеи есть?

— Ясное дело, есть несколько штук.

— Не беда, они любят теплую постель, так что