Я поставила трубку на зарядку и осталасьсидеть в кресле, внимательно вслушиваясь в звуки сверху. Похоже, баба Нилазатеяла уборку: у меня над головой шуршало, скрипело, скребло. Слава богу,надолго старуху не хватило, минут через тридцать воцарилась тишина.

Очень осторожно, тихо, словно бабочка, явсунула ноги в мягкие овчинные сапожки, накинула куртку и поспешила в сарай. Уменя пропал даже намек на сон. Неизвестно, удастся ли утром незаметно слазитьза книжечкой, лучше добуду ее сейчас. Правда, у меня нету ключика, он осталсяна шее у Игорька, но открыть запор не трудно. Надо только соблюсти осторожностьи не задеть сигнальную систему бабы Нилы. Когда мы с Игорем заявились в сарай,я забыла про веревку с колокольчиками, но теперь буду внимательной.

Я вошла в сарай и медленно начала пробиратьсявдоль стены. Когда я достигла старого комода, входная дверь распахнулась, узкийлуч света метнулся по полу. Очевидно, не одна я маялась сегодня бессонницей,нашелся еще один человек, решивший вылезти из теплой постельки в февральскуюстужу. Но, в отличие от меня, старавшейся не привлечь ничьего внимания,неизвестный нагло попер вперед. Я села на корточки и попыталась втиснуться заразвалины комода. Сейчас сюда прилетит баба Нила, и беспардонному вору,решившему спереть чужие запасы, мало не покажется. Любитель чужих консервовопределенно привел в действие сигнальную систему, он ведет себя как боров вкурятнике.

Но старуха не торопилась в сарай, может, онаочень устала, заснула и не слышит истошного звона колокольчиков. Мародер же неспешил открывать подпол, он передвигал сундуки, перекладывал тюки и мешки, егоявно интересовала не домашняя тушенка и не маринованные огурчики.

Внезапно сноп света выхватил из мрака сумкуНины.

– Иес! – не удержался от возгласа человек, егоголос показался мне знакомым.

Грабитель расстегнул молнию, покопался вбарахле, выудил коробку и поспешил к выходу.

– А ну положи! – заорала я. – Не сметь хвататьчужое!

Свет погас, но я живо зажгла свой фонарь истала осматриваться. Створка заскрипела. Забыв про сигнализацию, я ринулась квыходу, зацепилась ногой за доску, упала, но успела ухватить соперника за крайкуртки. Незнакомец попытался вырваться, но мои пальцы превратились в клещи. Ясела на пол и изо всей силы дернула пуховик, тот неожиданно упал мне на лицо.Вор скинул куртку и сейчас удерет.

Боясь упустить мерзавца, я, не обращаявнимания на все сильнее ноющую коленку, выскочила из сарая, увидела в светелуны, как в сторону забора торопится черная тень, и бросилась за ней.Неожиданно грабитель притормозил, схватил валявшееся у тропинки дырявое ведро ишвырнул в меня. Меткостью преступник похвастаться не мог, ведро просвистело надмоей головой, а я, воспользовавшись замешательством врага, прыгнула вперед ивцепилась в его свитер. Пару секунд мы стояли лицом к лицу, потом упали в снег.

– Отдай коробку, хуже будет, – пропыхтела я.

– Пошла на… – прозвучало в ответ.

Эту фразу сопроводил сильный удар в лицо. Последнее,что я помню, был голос Макса:

– Опаньки! Рад встрече.

Во вторник, около трех часов дня, я сидела вкабинете у Павла и слушала его шуточки.

– Жара на улице, – вещал Гладков, – солнцевовсю шпарит, разве не так, Лампа?

– Не так, – сердито отозвалась я, – за окномфевраль, холод и ветер.

– Ой, правда! – засмеялся Павел. – Чего же тыв темных очках? Думал, я попутал чего, типа лето пришло, а я его и не заметил.Сними окуляры.

– Мне и так хорошо, – протянула я.

– Не стесняйся, – ободрил меня Гладков, –здесь все свои. Неудобно сидеть в темноте. Охо-хо! Тебе синий цвет к лицу! –заявил он, когда я сняла очки и явила свету бланш под глазом.

– На мой дилетантский, нехудожественный вкус,слишком темный колер, – задумчиво добавил Макс.

– Ниче, скоро пожелтеет, – оптимистичнопообещал Павел.

– Блондинкам оттенок сочного лимона не идет, –зацокал языком Вульф, – лучше чуть розовый с голубизной.

Я снова надела темные очки и с достоинствомпроизнесла:

– Фингал я заработала случайно, пытаясьзадержать опасного преступника и сохранить улику. Кстати, Паша, если б не я,запихнул бы ты в тюрьму по обвинению в убийстве Маргариты Подольской ЛьваГеоргиевича Райкина. Представляешь конфуз?

Как все мужчины, Паша терпеть не можетвспоминать о своих ошибках. Еще неприятнее ему признать: Лампа-то оказаласьправа! Но куда деваться? На всякий случай я подбросила в костер дровишек:

– Поэтому имею полное право знать, что заинформация содержалась в записной книжке. Еще раз подчеркиваю, блокнотобнаружила я. Я!

Павел поднял палец:

– Тебе просто повезло!

– Судьба посылает подарки лишь достойному, –подчеркнула я. – Кстати, Макс, спасибо тебе, ты очень вовремя приехал вБрехалово.

– Всегда готов, – приосанился Вульф.

– Странно, что ты вылетел из дома практическисразу после моего звонка, а не подождал рассвета, – продолжала я.

Максим лучезарно улыбнулся:

– Как только ты сообщила о своем согласии неходить в сарай до утра, нежно проворковав: «Спокойной ночи», я сразу допер: ох,неспроста эта покорность, сейчас Лампа в пристройку попрет. Обуяло менянехорошее предчувствие, я сел в шарабан, вдавил педаль газа и за полчаса до Брехаловадолетел. Хорошо, ночью на шоссе пусто. А то бы сидеть тебе здесь сейчас с двумябланшами и сломанным носом.

– Очень благодарна, – церемонно поклонилась я.– Так что в книжке?

– Все, – потер руки Павел. – Это записиФилиппа Медведева, они зашифрованы, но нашему спецу, Сергею Петровичу Когтеву,понадобилось меньше часа, чтобы разобраться с ними. На страницах описано, какМедведев следил за своими жертвами, вычислял кандидатуры, отбрасывал одних,вторых, третьих. Как, определившись с личностью «карты», составлял график еепередвижений.

– Там же он отмечал, как искал второго игрока,наверное, хотел его шантажировать, – перебил Пашу Максим, – но не преуспел,понял лишь, что с ним связывается Колян Рублев.

– Я удивилась, когда увидела, что Николайхочет украсть книжку, – сказала я, – меньше всего думала о связи этого недотепыс преступником.