Я не дослушала и бросила трубку на стол. Пару прыжков, палата, бледное неподвижное лицо. Зрачки, медицинский фонарик.

Боже, я же проверяла вчера, клянусь тебе, этого не было… черт возьми, аааа… помогите, товарищи, чем можете…

Зрачки были предательски разные; мои руки сами собой начали шарить по спутавшимся волосам — вот оно, конечно. Небольшой кровоподтек в затылочной области, а если приглядеться, то еще кое-что — чуть заметная ссадина на левой скуле.

В коридоре послышался стук каблуков.

— Варя, быстро!

Варька стояла на пороге с вытаращенными глазами; макияж, шпильки, широкий цветастый сарафан.

— Варя, каталку, бегом!

Петя пару секунд стоял столбом, а потом ринулся перекладывать Пономареву на каталку. Парень быстро сообразил — по его недосмотру ночью произошла потеря времени, пусть непонятно какая, но произошла.

Счет пошел, дорогая редакция… Сыграем еще одну партию, без перископов. Крапленые карты нам сейчас не помогут, это точно.

Еще пять минут — ногой протаранила дверь в МРТ-кабинет; Варька крепким матом подняла на ноги дежурную медсестру. Радиолога еще не было на работе; конечно, белые люди из уважаемых частных клиник не приходят на работу раньше девяти утра. Варька теряла терпение.

— Лен, что ж делать-то? Кома уже пипец какая, где ж эта сволочь, а?

— Загоняй быстро в аппарат.

Еще двадцать минут ушло на сканирование. Я смотрела на экран; перед очумевшими от страха зрителями мелькали снимки головы Светланы Пономаревой, один за другим.

— На хрен он сдался, твой радиолог. Гляди, тут гематомища уже на полбашки.

— Мать моя женщина, Лен!..

— Беги быстрее, пусть заводят машину.

Еще десять минут — машина, кислород, гормоны, шприц с адреналином наготове. Движение началось; ворота клиники распахнулись, на дорогах утренние пробки.

— Варь, давление.

— Семьдесят, нижнее не слышу. Куда?

— В наш приемник.

— Сорок минут, минимум.

— По пешеходному — двадцать.

Темный коридор холодной питерской квартиры, тишина и стрелка на больших старинных часах; вперед и вперед, безжалостно и не оглядываясь. Я веду счет, господа, я слышу каждую секунду.

— Варь, не спи, давление.

— Пятьдесят, без нижнего.

— Давай преднизолон, девяносто.

Мы неслись по пешеходным зонам, сирена орала на полную; Варя на резком повороте умудрилась закрепить катетер и ввести целый шприц с гормонами. Шофер Сергея Валентиновича поймал драйв, виртуозно выворачивая между плохо припаркованными машинами и встречным потоком движения. Все веселее, чем целый день резаться в футбольный имитатор.

— Варя, ну че?

— Ниче, почти не слышу. Что-то у сорока пяти болтается.

— Давай адреналин. Минут семь осталось ехать, не больше.

Варька ввела очередную ампулу, добавила кислорода и безо всяких команд стала искать подключичную вену. Движения рук — безупречное испанское каприччио; красное платье развевается в такт, не теряя чувства ритма. Пальцы в движении, в голове — страх; бубнить под нос — еще один способ не потеряться и сохранить спокойствие:

— Потерпи, Светка, не то каюк, дорогая моя… давай, солнце, дотяни, немного осталось… Сволочи, весь город в пробках, от заката и до рассвета… а скотина эта появится, муженек твой… тут же милицию звать… да вообще, вернемся, так сразу и вызовем… господи, полицию, а не милицию…

Последние пять минут дороги; залетели на пандус, двери открыты, Люся с молоденькой медсестрой стояли наготове.

Раз, два, три, коридор, больные, каталки…

— Дорогу, черт… разойдись, люди! Мы без башки и почти без давления уже!

Лифт, еще коридор, двери в операционный блок.

Сзади быстрые шаги; Слава взглянул на Светкино неподвижное лицо и в ту же секунду превратился в большую хищную кошку. Сконцентрироваться и сделать всего один точный прыжок, без сомнений и промахов. Я видела этого человека; давно, много лет назад, и теперь он совсем не изменился.

— Девку оставляй. Закончу — перезвоню.

Каталку забрали в операционный блок; голубцеватый реаниматолог высунул на прощание веселую мордочку:

— Девочки, за подключичку — отдельный респект! Целую ручки!

Хороший, но не Костик.

Тут же рухнули на топчан и пару раз глубоко вдохнули; посидели, через несколько минут не спеша спустились в приемник. Утреннее начало; а больных, как после атомной войны. Люся нещадно гоняла по коридорам молоденького травматолога; своими колкими замечаниями она отнимала у парня последнее самоуважение. Обернулась, увидела нас и тут же сменила гнев на милость.

— Так, Станислав Алексеевич, вон там перелом бедра с ДТП, еще двое в пятой смотровой. Даю двадцать минут и не больше, у меня гости… Девчонки! Ой, Ленка, моя ты дорогая!

Люся почти задушила меня в объятиях и тут же потащила нас в сестринскую.

— Девочки, у нас кофе натуральный теперь, пойдемте.

— Не, Люсь, нам ехать через пять минут. Главный все трубки оборвал, будет требовать отчета. Сигаретка есть? Пойдем лучше на скамеечку, как в старые времена.

— Да как же, столько не виделись, девчонки?!

— Ничего, мы теперь не раз приедем. Вон, видела, какую нам красавицу купили.

— Машинка хорошая; вот вы буржуи, одно слово. Тогда звоните хоть заранее, я народ разгоню.

— Конечно, Люсь. В этот раз заранее не получилось, еле довезли; думали, уже все, каюк девке.

Мы плюхнулись на старую облезлую скамейку перед приемником; Люся принесла три сигаретки и хотела уже сесть рядом, как тут из приемника раздался очередной призыв; юный доктор никак не хотел существовать без няньки.

— Людочка, вы бы не могли мне тут помочь, я не могу найти карточку.

Громкое рычание перекрыло детский писк:

— Да когда это кончится уже, а?! Мать твою, щас пойду, придушу его и вернусь. Не уезжайте, девочки.

На небе ни облачка, солнце припекало, воздух застыл без движения. Скверик между корпусами зеленый и прекрасный, нестриженая, по колено трава; между пищеблоком и терапевтическим корпусом расположилось цыганское семейство; сели прямо на землю, достали лимонад и бутерброды, веселятся и жуют. Не иначе, кого-то положили полечиться, теперь будут навещать всем табором. Наш шофер вылез из кабины и загорал, привалившись к капоту. Тут же звонки от Сергея Валентиновича и Шрека; информации немного — больная в операционной, теперь осталось только ждать. Мы с Варей сидели и слушали, как мимо нас плавно проплывают минуты. Варька закрыла глаза, вытянула уставшие ноги на нестриженую траву. Даже не успела переодеть туфли; так и металась по машине, в сарафане и на шпильках. Докурила, смачно зевнула, а потом повернулась ко мне и крепко обняла за шею.