Внезапно Алекса сковало жуткое чувство: будто он был один не только на веранде, но и во всем мотеле. Единственное живое разумное существо во всем здании. Комнаты, холлы, кабинет управляющего — все было пусто, покинуто в ожидании какого-то катаклизма. Алекс тряхнул головой, отгоняя наваждение. Тяжелая, давящая тишина, нарушаемая лишь звуками дождя, да мрачные бетонные стены коридоров породили это странное ощущение и питали его до тех пор, пока оно не стало производить жуткое впечатление реальности.

«Не позволяй маленькому запуганному ребенку вновь появиться на сцене, — одернул себя Дойл. — До сих пор ты справлялся. И сейчас не теряй хладнокровия».

Опершись обеими руками на замысловатые перила, Дойл еще несколько минут вглядывался вниз, в темноту. Нет, никто не скрывался в густой тени, среди карликовых сосен и опрятных аллей, обсаженных кустарником.

Перекрещивающиеся тропинки оставались пустыми и тихими.

Окна — все до одного — были темными.

Внизу царила гробовая тишина, изредка прерываемая завываниями штормового ветра да барабанной дробью дождевых капель.

Стоя возле перил, Алекс промок до костей. Его брюки и рубашку можно было выжимать. Влага пропитала даже его обувь, носки сделались ледяными и издавали хлюпающие звуки. Все тело покрылось мурашками, и Алекс уже не мог сдерживать бившую его дрожь. Из носа текло, глаза слезились от дождевой влаги и тумана. Дойл, однако, чувствовал себя гораздо лучше, чем раньше. Хотя он не обнаружил незнакомца, преследовавшего их, по крайней мере он попытался столкнуться с ним. В конце концов, несмотря на укоризненный взгляд Колина, Дойл мог просто остаться в комнате, просидеть там всю ночь, не рискуя ничем. Но он все же рискнул, вот почему сейчас и был доволен собой.

Разумеется, инцидент был исчерпан. Кто бы ни был этот человек и, черт возьми, что бы он ни намеревался предпринять, ковыряясь в их замке, теперь очевидно, что он потерял интерес к игре, осознав, что его противники начеку. Сегодня ночью он уже не появится вновь. А возможно, они вообще не увидят его больше — никогда и нигде.

Дойл развернулся и двинулся было назад к их комнате, и тут все его спокойствие вновь улетучилось в мгновение ока… Приблизительно в сотне футов от него, в том самом проходе, который он обследовал в самом начале, как только вышел из комнаты, в том самом коридоре, казавшемся совершенно пустым и безопасным, из дверной ниши появился человек и побежал к лестнице, ведущей во внутренний дворик в юго-восточном углу. Из-за тумана, дождя и густой тьмы силуэт его был трудноразличим. Дойл увидел лишь бесформенное пятно, тень, фантом… Однако глухие звуки шагов свидетельствовали о том, что это был не бесплотный дух или игра воображения.

Дойл подбежал к перилам и посмотрел вниз.

Высокий человек, облаченный в темную одежду, которая и делала его почти невидимым в темноте штормовой ночи, бежал скачками через лужайку и вымощенные плитами площадки возле бассейна. Вскоре он скрылся под навесом первого этажа, служившим одновременно крышей открытой веранды.

Алекс бросился за незнакомцем, не успев вполне осознать, что делает. Он подбежал к лестнице, рванулся вниз по ступенькам и выбежал на лужайку, где властвовали дождь и ветер.

Никого. Казалось, неизвестный буквально растворился в воздухе.

Дойл посмотрел на сосны и кустарник. Этот сумасшедший вполне мог спрятаться в их тени и подождать его там. Что-то опасное, угрожающее сквозило в плотной темноте… Стараясь держаться поближе к желтым и зеленым лампам вокруг бассейна и избегая затененных участков. Дойл пересек внутренний двор. Однако не успел он перевести дух, только что отразив дикую атаку дождя и ветра и добравшись до укрытия, как вновь услышал шаги. На этот раз они доносились откуда-то сзади, с северной стороны здания, и было ясно, что кто-то поднимается на второй этаж. Дойл последовал за ним, прислушиваясь к навязчивому, чуть приглушенному ливнем «тум-тум-тум».

Лестничная площадка, мокрые серо-коричневые крапчатые пролеты лестницы — все было пусто.

С минуту Алекс постоял у лестницы, размышляя и время от времени посматривая наверх. Он прекрасно осознавал, что если поднимется на самый верх лестницы, то из него получится прекрасная мишень для выстрела из пистолета, он будет открыт и очень уязвим для удара кинжалом; даже крепкий быстрый удар кулаком — и он покатится вниз по тому же самому маршруту.

Но, как бы там ни было, он все же начал подниматься по ступенькам, удивляясь своей собственной смелости и все более и более возбуждаясь от мысли, что смог зайти так далеко. В этот вечер Алекс Дойл обнаружил внутри себя еще одного Алекса Дойла. Этот, новый, мог преодолевать свою трусость и малодушие, сталкиваясь лицом к лицу с опасностью, угрожавшей благополучию, а может быть, и жизни близких и любимых людей, за которых он нес ответственность. Этот Алекс Дойл умел перебарывать себя, когда было задето нечто большее, чем его собственные амбиции.

Но, преодолев последнюю ступеньку и оказавшись в северо-восточном крыле, Алекс по-прежнему был один. Никто не поджидал его там, кроме пустых, темных окон, бетонных стен и похожих одна на другую красных дверей.

И снова то же самое странное чувство: словно он — последний человек, оставшийся в живых в мотеле и даже во всем свете. Алекс не знал, мегаломания или паранойя вызывает подобные фантазии, но ощущение одиночества, изоляции было полным и абсолютным.

И тут он вновь увидел незнакомца в северном углу веранды, вернее — расплывающийся в тумане, исполосованный тенями силуэт. Человек стоял на верхней ступеньке лестницы, ведущей на автостоянку. Голубая лампочка в защитной проволочной сетке была слишком маломощной, чтобы осветить этот призрак. Человек спустился на одну ступеньку, затем, как показалось Алексу, оглянулся и посмотрел на него, сделал еще один шаг вниз, потом третий, четвертый и наконец исчез.

«Словно хочет, чтобы я пошел за ним», — подумал Алекс.

И он двинулся вдоль веранды в северном направлении и потом вниз по мокрым от дождя ступеням.

Четыре ртутные дуговые лампы висели над автостоянкой, расположенной позади «Рокиз Мотор отеля», и каким-то образом умудрялись освещать ряды машин внизу, хотя казалось, что тьма вокруг ламп и над ними была гуще, чем где бы то ни было. Мутный, раздражающий глаз сиреневый свет вспыхивал искорками в падающих дождевых каплях и то и дело сверкал на чёрном щебне, покрывавшем площадку. Этот свет буквально высасывал краски из всего, к чему прикасался, превращая яркие автомобили в застывшие унылые тени неопределенного зеленовато-коричневого оттенка.

Дойл, на лице которого тоже лежал светло-сиреневый отблеск, стоял на нижней площадке лестницы и оглядывал стоянку, вертя головой то налево, то направо. Незнакомца нигде не было видно. Разумеется, он мог спрятаться между машинами, пригнуться к земле и выжидать… Но, если преследование превратится в «прятки» на площадке с двумя-тремя сотнями автомобилей, они проведут целую ночь, бегая туда-сюда между машинами.