— И кто будет выращивать для тебя кофе? — спросила Вика, дуя на свою кружку.

— На мой век хватит и кофе, и сахара, — заметил Костя. — А дальше…. Ну, оно постепенно все само наладится.

Павел скептически нахмурился, но смолчал, не желая портить другу настроение. Наладится-то, оно когда-нибудь наладится, но будет это очень нескоро и очень непросто. Среди немногих людей, уцелевших в мире, полно и таких, как ныне благополучно покойный Емеля, и, пожалуй, хуже. И они приложат все силы, чтобы помешать возрождению цивилизации. Придется вначале разобраться с ними, и только после этого приниматься за труды. В общем, спокойно попивать кофеек по утрам друг Костя сможет еще очень нескоро.

Они едва успели покончить с завтраком, когда услышали вдалеке шум моторов. Разобрав оружие, все трое залегли на обочине, на тот случай, если это чужаки. Но Павел еще издали разглядел автобус отца Серафима. Судя по всему, после конца света только духовный лидер крестоносцев пользовался столь экстравагантным видом транспорта.

Когда стало ясно, что это свои, они втроем понялись и вышли на дорогу. Колонна остановилась напротив. На первый взгляд она осталась прежней, но когда бойцы выбрались из автомобилей и БТРов, Павел обнаружил заметную убыль личного состава. Исчезло человек пять или шесть. Остальные выглядели так, будто побывали в нехорошем месте и пережили там много плохого. Однако когда из своего автобуса появился живой и невредимый отец Серафим, у Павла отлегло от сердца.

Едва заметив их троих, отец Серафим бросился к ним. За ним поспешал верный Иван, на чьем лице красовалась парочка свежих царапин.

— Ну, вам удалось? — еще на подступах закричал отец Серафим.

— Да, — ответил Павел. — А что у вас?

— Зря только съездили, — отмахнулся духовный лидер. — Голова оказалась фальшивой. О, небо! Ну, зачем? Зачем эта подделка святых мощей? Все от корысти. Паломников им подавай, пожертвования, там свечечку продал, тут колесницу освятил…. О, проклятое сребролюбие! Никто ведь из них, из духовных-то лиц, не думал, что однажды придется не просто стяжать, но дать подлинный бой сатане и его воинству. Ну и где оно, это духовенство? Ни один не устоял перед силой ада, все обратились в одержимых и перешли на сторону тьмы. Беда, беда….

Тут отец Серафим осекся, взглянул на Павла, и спросил:

— Так вы ее достали?

— Да.

— Где? Где она? Покажи мне ее скорее?

— Здесь, в машине. В багажнике.

Он повел отца Серафима за собой, на ходу сообщив скорбную новость:

— Алексей, он…. В общем, его больше нет. И я хочу, чтобы вы и все остальные знали — если бы не он, нам ни за что не удалось бы….

— Да, да, все это очень грустно, — суетливо перебил его отец Серафим. — Мы тоже понесли потери. У вас хоть один. А у нас пятеро.

— Не один, — резко сказал Павел, неодобрительно глядя отцу Серафиму в глаза. — Не надо этих номеров. У него имя есть. То есть, было.

— Прости, — вздохнув, примирительно произнес отец Серафим. — Прошу, не считай меня бесчувственным чурбаном. Поверь, я каждую секунду горюю обо всех, кого потерял. И помню о каждом. Но сейчас на кону стоит нечто большее, чем чья-то жизнь.

Павел смягчился — духовный лидер был прав. У них не было ни возможности, ни морального права закатывать пышный траур по каждому погибшему другу. Только не сейчас.

Он открыл багажник и с усилием вытащил из него тяжелую раку. Увидав ее, отец Серафим весь аж засиял.

— Да! Да! — забормотал он восторженно. — Это она. Но позвольте мне убедиться, что голова внутри.

Он открыл ларец и изучил содержимое. Павел тоже заглянул внутрь. Там, в стеклянном коробе, покоилось нечто сморщенное и местами ворсистое, меньше всего напоминающее человеческую голову. Но отец Серафим удовлетворенно кивнул и захлопнул крышку раки.

— Да, это она! — произнес он довольно. — Вам удалось. Вы герои. Жалко Алексея, но он отдал свою жизнь не зря.

Отец Серафим взглянул на Павла и спросил:

— Понимаю, что вопрос странный, но как обстоят дела в святой обители?

— Вам честно ответить, или чутка приукрасить? — мрачным тоном уточнил Павел.

— Все так плохо? Беда, беда. А я ведь был наслышан о тамошней настоятельнице. Матушка Агафья была великой святости женщина. Как ты думаешь, она не могла уцелеть?

Павел ответил честно:

— Там живых нет. А то, что есть…. Короче, ну его на хрен. Даже вспоминать не хочется.

— И то верно, — согласился отец Серафим. — И чем скорее мы покончим со всей этой мерзостью, тем лучше. Благо ныне мы во всеоружии.

Он обернулся к собравшимся рядом крестоносцам, и провозгласил:

— Друзья! Братья! Наша святая цель достигнута. Собраны все необходимые мощи. Мы могли бы, конечно, добыть еще несколько образцов, но я не вижу в этом смысла. Того, что есть, нам хватит. Грядет великое очищение. Завтра же мы нанесем по сатанинскому воинству сокрушительный удар. Отдыхайте, братья и сестры. Вы утомились. Поешьте, выспитесь. Наберитесь сил. Вечером мы отправимся в путь.

Глава 28

Погода начала стремительно портиться рано утром, едва забрезжил рассвет. И первым тревожным сигналом того, что на дворе уже давно не лето, а самая настоящая осень, стал ветер. Он поднялся внезапно, и оказался таким холодным, что спавший у едва тлеющего костра Павел почувствовал себя замороженным полуфабрикатом. Рядом зашевелился Костя, буровя сквозь сон что-то неразборчивое, но явно неодобрительное. Прочие крестоносцы тоже стали пробуждаться, и тут же зябко ежились под порывами ледяного ветра.

— А как все было хорошо, — яростно зевая, заметил Костя. — Тепло, светло. Не могла погода пару дней потерпеть. Чего доброго хлынет ливень.

Но погода и так терпела столько, сколько могла. С рассветом ветер окреп, и к тому моменту, когда отряд свернул лагерь и приготовился к отъезду, не нашлось ни одного желающего прокатиться на броне. Какой там! Многие включили в автомобилях печки, а среди личного состава пошли разговоры о необходимости срочной добычи зимней одежды. Иван, ежащийся на ветру, предложил отцу Серафиму сделать крюк, и наведаться на армейский склад, до которого было всего-то сто пятьдесят километров, но духовный лидер крестоносцев отверг эту идею.

— Грядет великая победа над силами ада! — воодушевленно, с фанатичным блеском в глазах, заявил он. — Сейчас не до бушлатов.

Павел, в целом, был согласен с отцом Серафимом, и полностью осознавал важность предстоящего им дела. Только одного он не мог взять в толк — почему нельзя спасать мир и не мерзнуть одновременно?

Костя тоже был недоволен.

— Осталось только воспаление легких подхватить, — ворчал он, — и