Иван Горский рванулся вперед – не получилось. Драки не получилось, между ними встала Александра Александровна.

– Ваша светлость, прекратите немедленно!

Отшвырнуть даму в сторону не позволило хорошее воспитание. Князь Горский скривился.

– Я тебя в рудниках сгною! На каторгу пойдешь, мразь!

– Вдвоем пойдем! Ты – за подлог! – не сдался Ваня.

Каторга?

И плевать, везде люди живут!

– Ты мне еще угрожать будешь?!

– Да Маша отродясь никакой помолвки с Алябьевыми не заключала! И не собиралась!

– Будет княжна перед каждым сопляком отчитываться! Она это мне поручила как отцу…

– Какой ты к … отец?! Работорговец!

– Ты мне и за это ответишь, щенок!

– Перед судом отвечу! А детей не отдам! Знаю, зачем явились – стервятники! Не отдам – и все тут! Нет у вас правов на них, никаких нет!

– Правов… законник нашелся! Сопли подбери, – скатился в базарную перебранку князь Горский.

Но и что делать – было непонятно.

Будь здесь одни мальчишки – он бы их мигом смял, даже и силой, и забрал малышей. Но связываться с Виктором Николаевичем Благовещенским? По прозвищу «Сытая гюрза»? Нет уж, не надо нам такой радости…

А как быть?

Патовая ситуация, в чем-то… детей забрать не получится, даже силой. А как…

Ивана Горского осенило.

– Тогда я остаюсь здесь. Приглядывать буду, не дай бог с моими внуками что-то случится. Не этому ж быдлу их доверять!

И уселся в кресло.

– С какого это рожна?! – взвился Ваня. – Вас сюда не приглашали – выметайтесь подобру-поздорову!

– И я останусь, и господа…

Виктор Николаевич покачал головой.

– Князь, вас явно дезинформировали. Начнем с того, что Мария Ивановна заключила помолвку – с моим сыном. И на то получено дозволение лично государя императора.

– Я на то согласия не давал! – взвился Горский, понимая, что выгода уплывает из рук.

Благовещенский нежно улыбнулся.

– А на то согласие его императорского величества получено. Дети хотели вскорости и объявить, да случилось вот, с его высочеством…

– Что ж. Подождем, пока Машенька оправится, – с пафосом заявил Иван Горский. И уселся в кресло поглубже. – Она и решит, за кого замуж выходить.

На миг в гостиной повисло молчание.

Судя по тому, что узнал Благовещенский, у княжны шансов не было. Но заявить об этом вслух?

Как минимум – сдать позиции.

Благовещенский придумал бы что-нибудь, сказал, но…

Не успел.

Раздались шаги, и в гостиную быстрым шагом вошел курьер его величества, легко узнаваемый по мундиру.

– Добрый вечер, господа. Есть здесь мещанин Иван Синютин?

– А… я! – опомнился Ваня. – Да, а что…

– Вам пакет. Лично, в руки…

– Спа… спасибо. – Ваня принял тяжелый конверт с императорской печатью. И Виктор Николаевич тут же воспользовался ситуацией.

– Благодарю вас, господин. Не хотите пройти, чайку выпить?

Золотая монета скользнула в руку курьера, и тот провел по усам.

– Со всем нашим удовольствием.

– Ваня, а ты посмотри пока, что прислали. Может, ответ требуется, – распорядился Благовещенский.

Ваня закивал – и без особых церемоний ломанул печать на конверте. На ковер посыпался сургуч.

Читать он научился неплохо. И строчки пробежал глазами достаточно быстро.

А потом расплылся в такой злорадной улыбке…

– Ваша светлость, не желаете ли прочесть?

Естественно, князь Горский желал.

И письмо в руки взял с большой охотой.

А с какой охотой он потом бы скомкал его, швырнул на ковер и потоптал ногами! Да нельзя!

Воля императора…

Выраженная вполне ясно и четко.

Семья княжны Горской переходит под его, императора, личное покровительство. В чем Иван Четырнадцатый и заверяет своей личной печатью и подписью.

Дальнейшее было бессмысленно.

Даже если князь сейчас заберет внуков – их вернут ровно через час. Может, даже быстрее. А что сделают с князем, который в такой обстановке, после покушения, нарушил императорскую волю…

Может, и не повесят. Но он об этом сильно пожалеет.

И Алябьев против государя не пойдет – не дурак же…

Здесь оставаться?

Тоже смысла нет…

Иван Горский поднялся из кресла. Обидно было до слез. Поквитаться с наглым сопляком – и то не выйдет… оставалось сохранить достоинство.

– Надеюсь, господа, вы сообщите мне, если будут какие-то новости о моей несчастной дочери.

– Разумеется, князь, – заверил его Благовещенский.

И почему в этих заверениях так явственно слышалось ехидное: «щаз-з-з-з-з»?

Наверное, галлюцинация. Они такие, слуховые…

* * *

Петя едва дождался, пока уйдет Горский, – и слетел вниз, таща на себе Нила.

– Все в порядке? Да?!

– Все хорошо, – успокоил его Ваня. – Можешь не бежать.

– Куда бежать? – тут же навострила ушки Александра Александровна. – Иди сюда, маленький…

Полоз подумал – и пошел к тете на ручки. Видимо, родственную душу почувствовал.

– Я Пете сказал, если Горский все же прорвался бы – хватать малышню и бежать, – пояснил Ваня, не уточняя про Нила. Обоих хватать, пусть…

– Глупость несусветная, – прокомментировал Виктор Николаевич. – Я это очень не одобряю.

– А мы без одобрения, – огрызнулся Ваня.

– А без одобрения бежать невесть куда, без денег, без связи…

– Глупо?

– Очень глупо. Вот бежать, к примеру, на Васильевскую, двенадцать, или на Мировую, сорок пять, совсем другое дело. Там у меня свои люди. А в неизвестность – не стоит.

Синютины переглянулись.

– Мы поняли, – кивнул Ваня. – В неизвестность никто бежать не будет.

– Вот и чудненько, вот и ладненько. А где второй карапуз?

– Сейчас я за ним схожу, – кивнул Петя.

– Вот и давай. Имею право тискать внука, – вальяжно разрешил Благовещенский.

И откинулся в кресле.

Мальчишки – не дураки. Хорошее будет в семье пополнение.

* * *

Василий Шуйский прошелся мимо дома.

Раз, второй…