– Какое монисто?

– Монисто из камушков прозрачных, што ты у меня украла в тую ночь… када я драл тебя как сидорову козу… Помнишь? Ага, помнишь.

– Погоди! – принялась разыгрывать удивление Анастасия. – Так это ты с меня снял колье на речке? Значит, тот вор ты? Колье принадлежало моей семье. Оно мое.

– Брешешь, Настя. Монисто в коробке лежало, а коробку у махновцев отобрали. Стрижак обманул меня, подложил туды цепочку. Думал, что я дурак, да?

– Мне все равно, что ты по этому поводу думаешь, «монисто» мое. Впрочем, у меня его нет. Можешь обыскать здесь все. Разрешаю.

– А ты подумай, где оно, – хмыкнул Мартын. – Ты украла, ты… Больше некому. И булыжник подложила ты. Но я прощу тебя. Я ж и твому Николке пособить могу. – Она насторожилась. – Да, могу. Отпустят его. Но за то плата особая. Отдай монисто, моей полюбовницей стань, вот тада я все тебе верну.

– Был ты бандитом, бандитом и остался. Пошел вон!

– Гляди, Настя, я добрый, но тоже злость имею. Не одних мужиков хватают, баб тоже. И Левку твово, и тебя упекут в лагерь. А пацанку сдадут в воспитательную колонию. И забудет она мамку с папкой.

– А если я на тебя донесу? – зло процедила Анастасия.

– Про меня все известно. Я ж из крестьян, заблуждался. А нынче перевоспитался, искупил вину перед Советским государством. А ты из бывших, бывшим не верят. Так-то. Думай шибче, покуда Стрижак здеся, а то Николку твово упекут надолго.

Он убрался, самодовольно хихикая, а Анастасия затряслась, как от лихорадки. Левка, вернувшись с работы, выслушал ее, покачал головой:

– Вот гад… Настя, давай убью его?

– Николаю этим не поможешь, – вздохнула она. – Это не Гражданская война, тебя найдут. Они всех находят. Была у меня возможность убить его, да упустила я ее, побоялась. А надо было.

– Ты не вздумай с ним… того этого… Все одно обманет.

От безвыходности Анастасия решила использовать последнюю возможность разузнать о муже хоть что-нибудь. С этой целью отправилась к той знакомой коммунистке, которая помогла устроиться в ликбез. Знала, что дружба с женой вредителя могла принести ворох бед пожилой женщине, но как еще узнать? Та оставила ее у себя дома, сама же ушла. Через несколько часов вернулась и новости принесла хуже некуда:

– Стрижака через десять дней после ареста отправили в Сибирь. Его приговорили к пятнадцати годам исправительных работ.

– Как же так… – разволновалась Анастасия. – А суд? Не было суда!

– Сейчас при установлении вины без суда обходятся.

– Но какие-то обвинения были? Нельзя же просто так…

– Саботаж, – развела та беспомощно руками. – Стрижак вредитель, а то, что он был ударником, как раз и являлось его хитростью. Настя, я все узнала, а ты… прошу тебя, не приходи… Я не в том возрасте, чтоб по тюрьмам мыкаться, отсидела свое.

И она, эта старая коммунистка, боялась. Все боялись. В стране постепенно нагнетался страх. Он парил над улицами, над домами, над головами, казалось, пролезал во все щели. Но он только набирал силу, впереди Россию ждали годы еще более страшного мракобесия.

Когда Кочура явился второй раз, Анастасия выгнала его, окатив помоями. А через несколько дней – Левка снова был на работе – к ней вломились трое. Тройка тогда была модным числом. Тройки судили – казнить или в лагерь отправить (помилований не присуждалось), втроем Кочура изнасиловал Анастасию, втроем явился и в тот поздний вечер. На этот раз он ничего не сделал с нею, а забрал девочку, предупредив:

– Пикнешь – убью пацанку. Как отдашь монисто, так и верну дочку. И помни, Настя, со мной лучше в ладу жить.

Пешком, через весь город, Анастасия понеслась к Левке на склад, несмотря на опасность встретить хулиганов, которые по ночам становились хозяевами улиц и подворотен. Что-то исправить, помочь Левка, конечно, не мог, но хотя бы погорюет вместе с нею. Левка онемел, увидев ее, завел в склад, где был угол для сторожей. Усадив Анастасию на лежак, он сел на табурет весь в ожидании: по ее виду понял – случилось что-то страшное. Вперемежку с рыданиями она рассказала о беде. Белобрысый Левка сжал тонкие губы и бахнул кулаком по столу:

– Паскуда! А ты? Зачем открыла ему?

– Я… выносила ведро с водой – стирала, а они…

– Будет, не реви! – прикрикнул Левка, потом задумался, нахмурив белесые брови. – Слезами горю не поможешь. Не узнаю тебя, Настя. Ты ж наперед нас с Николкой всегда скакала. Неужто сломил тебя Кочура?

– Отскакала. Мне страшно, Левушка! Он убьет Ксюшу.

– Не убьет, забоится. Ты приляг, Настя, передохни малость… а я пойду… склады стеречь. Оно ж как заметят, что не хожу вокруг складов, так и вслед за Николкой отправят. Тады совсем одна будешь. Приляг.

Он оставил ее. Только какой же ей отдых! От тягостных дум гудела голова, перед глазами стояла напуганная дочка, когда ее подхватил на руки незнакомый дядька, перед глазами стоял Николай.

– Вот, не слушал ты меня, Коленька… – плакала она. – Эта страна – дом сатаны.

Ксения Николаевна мгновенно оценила, что бандит вломился один. В этой ситуации желательно держать себя в руках, но пистолет, направленный на внучку, ее растревожил. По всему видно, в дом ворвался ненормальный.

– Колье украли, – сказала она ровным голосом.

– Не плетите сказок, – скороговоркой говорил Никита. – Вы хитрая старуха. Колье у вас, я знаю. Короче, бабуля, не отдашь колье, я прикончу твою внучку и дочь.

– Мама! О чем он? – взвизгнула Ариадна. – Что он просит? Отдай!

– Дура! – бросила ей Ксения Николаевна и уставилась на бандита, лихорадочно соображая, что делать. – Значит, вы хотите колье?

– Быстро! У меня нет времени! – рявкнул он, отчего Софийка зажмурилась.

– Уберите пистолет! – спокойно попросила Ксения Николаевна и пошла к себе.

– Куда? – вскочил он, потянув за собой Софийку.

– А я на себе не ношу колье! – огрызнулась Ксения Николаевна, даже не оглядываясь. – Сейчас принесу.

В комнате она закрыла рот ладонью, чтоб не вырвался крик отчаяния. На склоне лет Ксения Николаевна впервые попала в положение между жизнью и смертью. Ладно бы она была одна, но дочь и внучка… И этот явно припадочный псих неизвестно что выкинет. Шепотом уговаривала себя, чтобы окончательно не растеряться:

– Спокойно… Выход всегда есть… надо только его найти…

Она достала ридикюль, открыла его и на секунду задумалась.

– Живо! – крикнул из-за двери бандит.

Когда Ксения Николаевна вернулась, Софийка связывала матери руки за спиной под прицелом пистолета налетчика. Он лишь краем глаза взглянул на старуху:

– Колье! И девочка свяжет вам руки. Не бойтесь, я ничего с вами не сделаю.