Просторный дом вождя клана был наполнен звенящей и плотной, словно водная толща, мрачной тишиной. Множество родичей, заполнивших главную залу, не издавали ни звука, словно бесплотные тени. На лицах благородных Орков застыла печать скорби, жёны украдкой прятали скупые слезинки, глаза мужей пылали кровавым сиянием. Трэрг прошел вслед за Гронгом через расступающееся пред ними собрание родичей и остановился, не сводя взгляда с матери. Мрарда возлежала на церемониальном ложе и выглядела так, будто, утомленная извечными заботами хранительницы домашнего очага, погрузилась в сон на краткое время. Казалось, что вскоре мать откроет глаза, увидит вернувшихся сыновей и заспешит накрывать на стол, и следом за ней центр всей домашней жизни переместится в трапезную…

– Мы ходили за волшебной водой к Безмятежному Ручью, – едва слышно произнесла Лнирна. Победительница сидела у изголовья Мрарды и держала её за руку. Одежды Победительницы несли на себе следы крови, сама она была спокойна и неподвижна. Лишь крохотные капельки слез, скатывающиеся по её щекам, не поддавались её воле. – Собирались устроить пир к вашему возвращению… До ворот в Главный Стан оставалось половина быстрого перебега, когда с неба рухнул Камнепад… Она толкнула меня наземь и упала сверху, закрыв собою. Три горсти железного крошева пробили её тело…

Трэрг приблизился к матери и коснулся её руки. Несколько минут он стоял не шевелясь и молча смотрел на Мрарду, вспоминая согретое ласковой материнской заботой детство. Его отец, Трорг Дробящий Кулак, могучий боец и мудрый вождь, всегда служил ему примером. Он умер более чем достойно, пав в славной битве, навсегда войдя в Песни и покрыв себя неувядаемой славой, как подобает доблестному и благородному воину. Но матери не должны погибать в сражениях…

– Собирай войско, Гронг Неотразимый Удар, – негромкий голос Трэрга в полнейшей тишине прозвучал гулко и жестко, будто безжалостный приговор незримому врагу. – Бери только добровольцев, брат, ибо мы отправляемся в Некрос. Пришла пора Некромантам заплатить за всё.

Огромный погребальный костер пылал, взметая в ночное небо языки могучего пламени, и мириады золотых искр устремлялись к мерцающим звездам, унося в Звёздный Стан Рыгдарда Кровавого души погибших Орков. Крохотные искорки детских сущностей вздымались к безграничному небесному куполу бок о бок с яркими огоньками сущностей матерей, оберегающих малышей даже сейчас, по дороге в вечность. На церемонию прощания собрался весь клан Дробящего Кулака, и великое множество Орков застыло посреди Равнины Пращуров. Сотни тысяч глаз молча взирали на исполинский костёр, молча произнося уходящим родичам слова последнего напутствия. Этой ночью погребальный костёр пылает не только в землях клана Дробящего Кулака. И не только потерявшие родичей кланы стоят сейчас в скорбной тишине, провожая взметающиеся к звёздам россыпи искр. Все кланы-побратимы, друзья и соседи съехались на Равнины Пращуров, дабы поддержать братьев по оружию, понесших ужасную утрату, биением своих сердец и пылающей жаждой отмщения. Ибо нет для Детей Ругодара большего горя, чем гибель детей. Рождение каждого младенца суть праздник для клана, и смерть десятков малышей причиняет невыносимые страдания каждому Орку. На множество лиц улыбки вернутся теперь очень нескоро…

Трэрг стоял пред погребальным костром в окружении младших братьев и сестер и держал за руки самых маленьких. Рядом исполинской глыбой возвышался Гронг Неотразимый Удар, подле которого замерла Лнирна, и тысячи родичей окружали их. И могучий шаман чувствовал, как бешено клокочущая ярость переполняет сердца каждого из них. Собрание Совета Кланов завершилось два часа назад. В войско, отправляющееся биться с Некромантами, пожелали вступить полтора миллиона Орков. Все воины, как один, и сотни тысяч жён, уже исполнивших долг перед кланами. Отобрать из них небольшой отряд оказалось заботой, близкой к невыполнимой. В итоге Совет принял решение, что в бой пойдут только те мужи, кто потерял в огне Некроса детей и жён, но и таких воинов было очень много. Почти двадцать тысяч бойцов собрались у Главного Стана клана Дробящего Кулака, молча выстроились в две лавины и замерли. Никто не говорил, никто не задавал вопросов, никто не желал ничего, кроме возможности выплеснуть на некромосов клокочущую внутри удушливую ненависть. Каждый из них остался один, и каждый из них смотрел сейчас в глаза вождям. И вожди не смогли сделать выбор, ибо кто может рассудить, чья боль сейчас сильнее?

– Благородные Орки! – Трэрг стоял перед сорока тысячами пылающих глаз, и магические потоки доносили его слова до каждого воина. – Слушайте же меня, ибо решение предстоит принимать вам самим. Сражаться с Некромантами на равных может только воин, чьи доспехи несут на себе мои чары. Таких немного, и я не в силах мгновенно зачаровать броню каждого. Но главное не в этом. Некрос пропитан смертельной некромантией, и она убьет любого за двое суток. Я не знаю, как быстро мы отыщем логово некромосов. Быть может, это займет день, быть может, год. Погубить двадцать тысяч воинов без сражения суть преступление перед Законом Предков, народом Орков и всеми теми, за кого мы идем мстить. Сейчас, когда народ наш поредел столь сильно, каждый Орк суть надежда клана на возрождение. Посему в Некрос отправится тысяча воинов. Таковы возможности Белого Мага, ибо без её поддержки мы погибнем быстро и бесславно. Пускай же лавины бросят жребий и сами определят, кто пойдет со мной. Мы отправимся завтра после полудня, как только я вернусь из Авлии. В сражении с Летающими Големами Некромантов не обойтись без могучих волшебников, и потому я испрошу помощи у наших союзников. Пожелают они вступить в битву или нет, портал в Некрос вспыхнет, едва солнце выйдет из зенита. Воинам, что вытянут жребий, следует подойти к Гронгу Неотразимый Удар. Он будет заниматься нуждами нашего отряда.

Жеребьёвка прошла тихо и почти без слов. В былые времена меж могучими бойцами обязательно бы вспыхнули Поединки до Третьей Крови, но сейчас никто не издал ни слова несогласия. Общее горе было столь огромно, что сплотило различные кланы крепче могучего заклятья. Тех, кому выпал жребий, провожали молча, с тоскливой скорбью в глазах. Избранным пожимали предплечья в знак солидарности, и мрачные исполины направляли коней к Гронгу Неотразимый Удар. Бойцы выстраивались подле вождя, их громадные фигуры вновь замирали, и лишь кровавый свет, пылающий во взорах, выдавал бурю испепеляющей ярости, бушующую в растерзанных сердцах неподвижных гигантов… И сейчас, глядя на возносящиеся ввысь в облаках искр души сородичей, Трэрг думал о том, что не имеет права погибнуть прежде, чем будет отмщена каждая крохотная искорка. Погребальный костер пылал ещё долго, а после вольные ветра Ругодара развеивали прах по Равнине Пращуров, ибо рождённые быть неотделимой частью Родины будут ею всегда.

Погрузиться в сон Трэрг так и не смог. До самого полудня он накладывал на доспехи избранной Тысячи боевые чары, и его возлюбленная сидела подле него, сотворяя воинам обережные амулеты. Под утро Белый Маг уснула прямо за делом, Трэрг бережно уложил её на ложе и вернулся к магическим деяниям. Когда настала пора, он зажёг портал прямо посреди залы отцовского дома и переместился на главную площадь Раканны. Раканна пестрела полотнищами флагов и шелками праздничных одежд, гремела торжественными маршами и выступлениями множества артистов, сияла золотом украшений и блеском шитья и магических кристаллов. Город был заполнен гуляющими горожанами и гостями, воинами в парадных доспехах и чародеями в мерцающих чарами мантиях изысканно-тонкой ручной работы. Король Домелунг пожелал собрать в Раканне всё войско Людей, сражавшееся в Великой Войне, дабы торжественно поздравить каждого, и для большего эффекта настаивал на присутствии на празднике нескольких оркских лавин. Что ж, празднество сие будет омрачено суровой вестью.