от них какого-то глубокомыслия), «разговоры» же вообще остаются вне сопоставимого ряда.

Отмечавшаяся уже параллель, которую автор ЕО проводит между миром потусторонней нечисти во сне Татьяны и сборищем гостей как в доме Лариных, так и в Москве, заставляет в этой связи вспомнить сцену из повести «Уединенный домик на Васильевском», в которой герой попадает в дом, где странные гости, отличавшиеся «высокими париками, шароварами огромной ширины» и не снимавшие перчаток весь вечер, играют в карты. Один из гостей жалуется: «Я даром проигрываю несколько сот душ…» (цит.: «Уединенный домик на Васильевском», рассказ А. С. Пушкина по записи В. П. Титова, с послесловием П. Е. Щеголева и Ф. Сологуба. СПб., 1913. С. 18, 27). Каламбурный эффект: светские гости проигрывают в карты крепостные души и черти ведут игру на человеческие души, – очевидно, принадлежит не Титову, а П.

Глава седьмая

Москва, России дочь любима,

Где равную тебе сыскать?

Дмитриев

Как не любить родной Москвы?

Баратынский

Гоненье на Москву! что значит видеть свет!

Где ж лучше?

Где нас нет.

Грибоедов

В подлинниках приведенные П в качестве эпиграфа строки даны в следующих контекстах:

1) В каком ты блеске ныне зрима,

Княжений знаменитых мать!

Москва, России дочь любима,

Где равную тебе сыскать?

Венец твой перлами украшен;

Алмазный скиптр в твоих руках;

Верхи твоих огромных башен

Сияют в злате, как в лучах;

От Норда, Юга и Востока —

Отвсюду быстротой потока

К тебе сокровища текут;

Сыны твои, любимцы славы,

Красивы, храбры, величавы,

А девы – розами цветут!

(Дмитриев И. И. Освобождение Москвы // Дмитриев. С. 83)

2) Как не любить родной Москвы?

Но в ней не град первопрестольный,

Не позлащенные главы,

Не гул потехи колокольной,

Не сплетни вестницы молвы

Мой ум пленили своевольной:

Я в ней люблю весельчаков,

Люблю роскошное довольство

Их продолжительных пиров,

Богатой знати хлебосольство

И дарованья поваров.

(Баратынский Е. А. Пиры // Баратынский. Т. 2. С. 25)

3) Чацкий: Помилуйте, не вам, чему же удивляться?

Что нового покажет мне Москва?

Вчера был бал, а завтра будут два.

Тот сватался – успел, а тот дал промах.

Все тот же толк, и те ж стихи в альбомах.

София: Гоненье на Москву. Что значит видеть свет!

Где ж лучше?

Чацкий: Где нас нет (д. I, явл. 7).

Смысл тройного эпиграфа в противоречивости его составных частей: одический стиль панегирика, легкая ирония и резкая сатира; изображение историко-символической роли Москвы для России, бытовая зарисовка Москвы как центра частной, внеслужебной русской культуры XIX в. и очерк московской жизни как средоточия всех отрицательных сторон русской действительности. Существен также и диапазон от образца официальной поэзии до цензурно запрещенной комедии (процитированный в эпиграфе отрывок был опубликован в альманахе «Русская талия» за 1825 г. (с. 259–260), но это лишь подчеркивало, что пьеса как таковая дозволена к печати не была.

II, 13 – На душу мертвую давно… – Обращение к теме «преждевременной старости души» звучит неожиданно после того, как проблема эта, поставленная в пушкинских элегиях 1820-х гг. и «Кавказском пленнике», была иронически пересмотрена в первой главе ЕО, а впоследствии обсуждалась П в ходе полемики с Кюхельбекером. Особенность антиромантической позиции П состояла в том, что он не отказывался от разработки тем, волновавших романтиков, а давал им новые решения. Так называемые лирические отступления в центральных главах ЕО явились своеобразной лабораторией, в которой вырабатывались принципы новой лирики – жанра, традиционно наиболее связанного с поэтикой романтизма.

Подавленность П весной и творческий подъем осенью были реальным фактом психофизической индивидуальности и засвидетельствованы рядом источников. Отказ от жанровой маски, скрывающей реальную индивидуальность автора, в сочетании с исключительно тонкой семантико-стилистической игрой, создающей эффект внутреннего многоголосия, позволяли П по-новому разрабатывать традиционные темы романтизма.

IV, 4 – Вы, школы Левшина птенцы… – Левшин (Лёвшин) Василий Алексеевич (1746–1826) – исключительно плодовитый писатель и фольклорист, экономист, масон, сотрудник Новикова. Левшин опубликовал около 90 томов различных сочинений, среди них: «Всеобщее и полное домоводство…» (М., 1795. Т. 1–12); «Словарь поваренный, приспешничий, кандиторский и дистиллаторский…», (М., 1795–1797. Т. 1–6); «Совершенный егер, или Знание о всех принадлежностях к ружейной и прочей полевой охоте…» (СПб., 1779; 2-е изд. – 1791. В 2 т.) и др. Школы Левшина птенцы – поместные дворяне, сельские хозяева.

13–14 – На долгих иль на почтовых… – См. с. 137–140.

V, 2 – В своей коляске выписной… – То есть в коляске, выписанной из-за границы, а не изготовленной собственными крепостными или отечественными мастерами.

VIII. IX. X – В черновых рукописях (беловые рукописи этой главы сохранились лишь в незначительной степени) вместо пропущенных строф имелся текст:

VIII

[Но] раз вечернею порою

Одна из дев сюда пришла

Казалось – тяжкою тоскою

Она встревожена была —

Как бы волнуемая страхом

Она в слезах пред милым прахом

Стояла, голову склонив —

И руки с трепетом сложив

Но тут поспешными шагами

Ее настиг младой улан

Затянут – статен и румян

Красуясь черными усами

Нагнув широкие плеча

И гордо шпорами звуча.

IX

Она на воина взглянула,

Горел досадой взор его,

И побледнела <и> вздохнула

Но не сказала ничего —

И молча Ленского невеста

От сиротеющего места

С ним удалилась – и с тех пор

Уж не являлась из-за гор

Так равнодушное забвенье

За гробом настигает нас,

Врагов, друзей, любовниц глас

Умолкнет – об одно<м> именье

Наследник<ов> ревнивый хор

Заводит непристойный спор (VI, 419–421).

8 – Улан умел ее пленить… – Улан – кавалерист, служащий в уланском полку (один из видов легкой кавалерии). В сознании П улан представлялся естественной парой уездной барышни. Ср. в письме П. В. Нащокину 24 ноября 1833 г.: «Жена была на бале, я за нею поехал – и увез к себе, как улан уездную барышню с именин городничихи» (XV, 96). Ср.: «Уланы, ах! такие хваты…» (М. Ю. Лермонтов «Тамбовская казначейша»).

XIX, 12 – И столбик с куклою чугунной… – Статуэтка