– Простите, но вашим словам поверить сложно, – покачал головой Алан и пробубнил под нос: – Мать приплел… Еще бы придумал, что Штерн стащил у его бабушки в детстве любимую игрушку и оттого она всю жизнь страдала.

Фриз поморщился. Зря про мать сказал. Наверное, этот урод знает, что он приютский и даже не помнит, кто его родители. Ну, ничего. Не сдаваться! Не сдаваться!

– Сами подумайте, разве мог простой ассистент разыграть такую комбинацию? Я – жертва, инструмент в его руках. Все, что делается, происходит под его контролем, по четко разработанным планам. Но мы с вами исправим его ошибки.

– Не мелите чушь! Чтобы профессор… Это все вы – злобный маньяк! – Алан явно еле сдерживался.

– Можете сами у него спросить.

Доктору показалось, что Трекер на секунду остолбенел.

– Так он жив?

– Конечно. – Довольный произведенным эффектом, Фриз расплылся в улыбке.

– Но как? Как он столько продержался?

– Если вы о раке, то профессор был первым пациентом, которого успешно вылечили с помощью новой методики.

– Мне знакома работа Штерна, за которую вы получили Нобелевскую премию. Я о другом. Если профессор жив, то должен находиться во Фризиуме, так?

– И да и нет.

– То есть? Насколько я понял, Штерн провел в виртуальном мире достаточно много времени, а значит, его разум уже не может функционировать без поддержки компьютерной нейросети, правильно?

– Абсолютно верно. Но профессор все еще жив.

Трекер с сомнением посмотрел на доктора. Врет ведь.

Любым способом пытается выкрутиться. Каждый, кто хоть немного знает об устройстве Фризиума, понимает, что год – это максимальный срок. Алану вспомнилось, как он вместе с Селиной и ее отцом, еще до их вознесения, пытались решить эту проблему. Условия для исследований были не ахти какие, ведь работать приходилось тайно. Но некоторые результаты получить все же удалось, и они были не в пользу продления срока жизни.

– Хотите сказать, что мозг профессора до сих пор не превратился в кашу? – спросил Трекер. – Мы с коллегами работали над этой задачей. И даже получили модель, в которой активную фазу можно продлить до восьмидесяти лет, но это в системе координат виртуального мира. В реальности же срок службы разума, наоборот, сокращается вдвое. Неужели кому-то удалось доработать систему так, чтобы человек жил несколько лет?

Фриз задумчиво прищурился. Красивая модель. А этот водила не дурак. При такой схеме период ухода за людьми в саркофагах сократился бы вдвое, а эффективность только увеличилась. Стоп! Нашел время для мечтаний! Вот на этой жадности Трекер его и поймал. Подумаешь, годы работы синкеров. Можно было вообще Фризиум уничтожить. Ну, потерял бы он пару месяцев и немного денег на создание нового мира, зато остался бы живым и здоровым. А сейчас… Доктор тяжело вздохнул.

– Интересные у вас идеи, мистер Трекер. Вы знаете, а я даже рад, что вот так все произошло. Рад, что это помогло нам узнать друг друга лучше. Теперь нам просто необходимо работать вместе.

– Да погодите вы! – Алан нахмурился. – Ответьте на вопрос: кому-то удалось доработать систему?

Боковым зрением Фриз заметил, что в воздухе вновь материализовался искрящийся портал и нервно шевельнулся в кресле. Если эта дыра в пространстве подзарядилась, значит, полчаса прошло. Все, время кончилось. Как это ни прискорбно, последние секунды надежды утекли, испарились пятнадцать минут назад. Хотелось вопить, рвать на себе волосы и топать ногами. Он выгнул тело, снова пытаясь избавиться от крепких объятий змей. Бесполезно. Больше в реальность ему не вернуться никогда.

Доктор стиснул зубы и на секунду прикрыл глаза. Ну что ж, наступил новый этап. Теперь речь идет о том, чтобы выжить хотя бы во Фризиуме. Нужно искать болевые точки этого Трекера и бить, бить по ним. А пока стоит продолжать разыгрывать карту Штерна. Эта тема дает наибольший эмоциональный отклик. Фриз поднял взгляд на Трекера. Тот все еще ожидал ответа, вопросительно глядя на него. А может… Хорошая мысль.

– Доработать? – Доктор покачал головой. – К сожалению, нет. Мне был известен только один человек, который мог бы справиться с этой проблемой. Мы не трогали его и даже берегли. Но Штерн решил, что он пересек красную линию, и приказал его уничтожить. Я отговаривал профессора, как мог, но увы. Этого человека звали Рональд Ллойд.

Алан понимал, что Фриз помнит об их дружбе с Роном и сейчас пытается сделать из Штерна громоотвод. Но все же, не в силах сдержать эмоции, он сжал от злости кулаки и воскликнул:

– Вот сукин сын! А ведь Рон почитал его, как родного отца. Как же этому гаду удается держаться так долго?

– Криокамера. Низкая температура тормозит процессы. Профессора отключают от сети и погружают в специальную капсулу. Лимит его жизни еще не исчерпан, но уже подходит к концу. Штерна пробуждают только по моему приказу, когда требуются его дальнейшие указания или советы. Теперь я обращаюсь к нему лишь в самые критические моменты. Но скоро все закончится – времени осталось лишь на одну, последнюю консультацию.

– Что ж, он тоже за все ответит!

– Тоже? А как же мое предложение? Даже после той информации, что я сообщил, вы все равно хотите со мной разделаться?

– Посмотрим. Прикажите вашим людям разбудить профессора и направить сюда.

– Вы мне не верите?

– Скажем так: сильно сомневаюсь.

– Никто не будет выполнять приказ, пока вы меня не выпустите. Все поймут, что я действую по принуждению.

– Не думаю. Я достаточно изучил людей, которыми вы себя окружили. Они скорее переусердствуют, чем решатся подвергнуть сомнению ваш приказ. Просто побоятся.

Фриз постарался изобразить на лице недовольство. Пусть Трекер думает, что это он заставил вытащить профессора из морозилки. Доктору самому нужна эта консультация. Нужна как воздух. Штерн обязательно придумает, как выкарабкаться из-под пресса.

– Хорошо-хорошо, – выдавил Фриз. – Раз вы так считаете, я это сделаю.

– Так действуйте!

Доктор вздохнул. Нужны еще лазейки и дополнительные ходы. Фриз судорожно перебирал в памяти факты из досье, прочитанного год назад. Вспоминались, конечно, не все детали, но то, что после кончины жены Трекер прекратил практически все контакты и стал алкашом-отшельником, – это не подлежит сомнению. Ллойда уже нет, друзей у него не осталось, а единственная связующая нить с внешним миром – его дочь.

– Знаете… – Фриз сделал вид, что хочет сказать нечто очень важное. Но тут же оборвал фразу, будто бы передумал.

– Говорите.

– Даже не знаю, как начать… – замялся Фриз.

– Ну! – Трекер в нетерпении подался вперед.

– Понимаете, ваша дочь… Вам это будет больно слышать, но она умерла в клинике для душевнобольных… «Розовая мечта». И я здесь совершенно ни при чем. Ее выгнали с работы. Одиночество, стресс… Так бывает. Мне очень жаль… Теперь она вам не помощница. Вы не сможете завершить свое дело без моего содействия, а я не хочу умирать. Мы должны поддержать друг друга.