– Только слушателя? – спросил у милицейского оперативника Кудрявцев, когда они вдвоем вышли из морга.

– А кто тебе нужен? – удивился Мальков.

– Помощник. Террористы здесь, в Люберцах! Теперь я в этом не сомневаюсь. Возможно, они и убили этого несчастного алкоголика.

Милицейский оперативник вытаращил на армейского разведчика глаза:

– Зачем террористам убивать никчемного алкаша?

– А ты посуди сам, – ответил Кудрявцев. – Ведь террористам нужно где-то скрываться. Авто– и железнодорожная станция отпадают, там их в первый же день обнаружат милицейские наряды. На чердаках, в подвалах и коллекторах теплотрасс тоже рискованно, да и некомфортно, ведь они собираются жить в городе несколько дней. В гостиницу они не пойдут, снять квартиру тоже хлопотно. А вот вломиться и силой захватить квартиру какого-нибудь одинокого пьяницы могут запросто.

– Но ведь в квартире, где жил Новоселов, их нет? – вставил Мальков.

– А где он провел ночь накануне своей гибели? – задал встречный вопрос Кудрявцев и сам же ответил на него: – У кого-то из своих приятелей или случайных собутыльников. Возможно, он там был не один.

– Убрали свидетеля, – продолжил ход мыслей Кудрявцева Мальков.

– Необходимо выяснить, где и, главное, с кем пил и закусывал Новоселов перед гибелью. И начинать, думаю, надо с его приятелей и постоянных собутыльников. Вот в этом мне и нужна твоя помощь, – подвел итог своим рассуждениям Кудрявцев.

– Понятно, – Мальков озабоченно покачал головой и, посмотрев на свои наручные часы, добавил: – Сегодня уже ничего не получится. Раз я в отделении оставлен дежурить, то и отлучаться надолго не могу. Но вот план всех положенных в этом случае оперативных мероприятий я тебе могу составить. И если ты этот план пробьешь, тогда я буду в полном твоем распоряжении. И думаю, не только я.

Офицеры уселись в машину, Кудрявцев запустил двигатель и, оставив позади морг судебной медицины, помчался в райотдел.

Блэк бежал, забыв про боль в отбитых мышцах. Бежал, стараясь строго выдерживать направление на юг, в сторону Киевского шоссе. Ориентироваться приходилось по солнцу и наростам мха и лишайника на стволах деревьев, так как у диверсанта не было при себе компаса. Часы разбились, когда он катился по асфальту, та же участь постигла и мобильный телефон. Сохранился лишь пистолет, который он, прежде чем выпрыгнуть из несущейся на полной скорости машины, предусмотрительно переложил в застегивающийся на «молнию» карман куртки. Уцелели также деньги и кредитные карты, рассованные по другим карманам. Но здесь, в лесу, при отрыве от погони ни наличность, ни кредитки не имели практического значения. Здесь важен был лишь пистолет, потому что только он мог остановить преследователей. Блэк чувствовал бы себя гораздо увереннее, если вместо пистолета в кармане у него был бы автомат за спиной. В Чечне он не расставался с автоматом ни на минуту, и даже когда вел огонь из гранатомета, его автомат всегда лежал рядом. Но город, будь то Хасавюрт или Москва, диктует свои законы. Здесь человек с автоматом столь же нетипичен, как грибник с корзиной в чеченских лесах. Он подчинился этим законам и попытался действовать в рамках правил, навязываемых многомиллионным городом. Он сменил привычный автомат на малозаметный пистолет, переоделся из камуфляжа в гражданский костюм, изменил излюбленной тактике скрытного наблюдения, предшествующего молниеносному удару, и чуть было не поплатился за это головой. Выхватив взглядом очередной ориентир, Блэк бежал к нему, продолжая на бегу корить себя за неосмотрительность: «Нельзя, ни в коем случае нельзя было входить в здание, ведь это же режимный объект! Даже когда там нет президента, аэропорт все равно охраняется. Ведь я видел ментов у правительственного входа и тем не менее за каким-то лешим поперся внутрь! Туда вообще нельзя было ехать: таксиста запросто могли остановить на трассе и проверить у него, а заодно и у меня документы. Что бы я тогда показал ментам: офицерское удостоверение, доставшееся в наследство от конченного в Чечне капитана? Нет, соваться в аэропорт было никак нельзя, а уж попав туда, надо было сразу дергать оттуда. Мне еще повезло, а Боксера там заметут сразу. В день прилета индусов там будет столько ментов и переодетых фээсбэшников, и они будут шерстить буквально каждого журналиста. Боксер со своей рожей и без аккредитации спалится в два счета».

Чем дольше Блэк анализировал собственные действия, тем больше убеждался, что, ведя разведку в нетипичной обстановке, допустил ошибку, которая едва не стала для него роковой. Теперь ему приходилось спасать собственную жизнь, и диверсант стремился как можно дальше уйти от правительственной трассы и как можно быстрее оторваться от погони. И хотя диверсант не слышал за своей спиной грозных окриков, выстрелов, топота ног или собачьего лая, он не сомневался, что погоня уже началась и преследователи вот-вот выйдут на его след. А у него не было при себе буквально ничего, что могло сбить их со следа: ни новомодного аэрозоля-антисобакина, ни примитивной, но действенной «индийской смеси».[3]Поэтому оставалось только одно – бежать вперед и, опередив преследователей, выйти к соседнему с правительственной трассой Киевскому шоссе, где он рассчитывал сесть в проезжающую машину.

Приобретенные за пять тысяч рублей кожаные полуботинки плохо подходили для бега по лесу, то и дело грозясь зацепиться широким кантом за выступающие корни деревьев и сучья валежника. Но и сам лес, по которому бежал Блэк, можно было назвать лесом лишь с большой натяжкой. В отличие от густой и труднопроходимой чеченской «зеленки», деревья здесь росли гораздо реже, а их кроны, даже смыкаясь, не закрывали небо. Прореженный и очищенный от хвороста лес больше напоминал прогулочный парк и не мог служить надежным укрытием, чем еще более раздражал бегущего по нему диверсанта, привыкшего к густым зарослям северокавказских гор. «Если они поднимут в воздух вертолет, то обнаружат меня в два счета», – подумал Блэк, с опаской взглянув на редкие кроны берез и осин с пожелтевшими и уже начавшими облетать листьями. Деревья словно расступились, открывая бегущего по лесу диверсанта. Блэк выматерился сквозь зубы и припустил еще быстрее. Скорость была его единственным союзником, а неумолимое время злейшим врагом.

Впереди за редкими деревьями открылся широкий просвет, в котором Блэк увидел ровный луг и понял, что выбежал на опушку. Лес действительно кончился, и взору диверсанта открылась полукилометровая полоса заросшего травой луга, за которым проходила магистраль Киевского шоссе. Выходить из леса на открытое место не хотелось, и Блэк оглянулся по сторонам. Справа, если это только не был обман зрения, лес подходил почти вплотную к шоссе, но если следовать вдоль опушки, пришлось бы сделать трехкилометровый крюк. Блэк решил, что у него нет на это времени, так как каждая лишняя минута пребывания в лесу увеличивала вероятность обнаружения. Блэк выбрал меньшую, по его мнению, опасность и, сделав над собой усилие, вышел из-под прикрытия деревьев и бросился к шоссе. Засохшие стебли травы хрустели под ногами, но он рвался вперед, каждую секунду ожидая услышать за спиной хлопок автоматного или винтовочного выстрела. Шоссе быстро приближалось, диверсант уже мог отчетливо различать проезжающие по нему автомобили, а выстрелов сзади не было. Блэк перепрыгнул через неглубокий кювет, взбежал на дорожную насыпь и, лишь оказавшись на обочине, позволил себе оглянуться назад. Сзади никого не было: не растягивалась вдоль опушки цепь автоматчиков, не рвались с поводков овчарки, не проламывались сквозь редкие деревья гусеничные БМП и колесные БТРы и не пикировали с неба разведывательно-десантные вертолеты. Не увидев ничего этого, Блэк испытал странное чувство, сродни разочарованию… Что это? Его не принимают всерьез? Считают дилетантом, которого смогут взять двое неуклюжих гаишников? Но разве он не доказал обратное, разобравшись с гаишниками: и с этими двумя в патрульном автомобиле, и еще с четырьмя на дорожном посту? Разве он не подтвердил свою исключительность, когда в Чечне десятками отправлял на тот свет федералов и сжигал их авто– и бронемашины?! У Блэка в голове щелкнуло пусковое реле: «Московские менты и прочие охранники привыкли играть по своим правилам. Они с ходу вычислили появившегося в аэропорту наблюдателя, потому что ждали его появления, но им не справиться с диверсантом-профессионалом. А я буду действовать своими методами, против которых они бессильны, потому что ни черта не смыслят в тактике диверсионных операций. Даже розыск в лесу, и то не смогли как следует организовать. Небось шарят вокруг трассы да снова передают на свои посты, чтобы там проверяли все въезжающие в Москву автомобили. – Диверсант презрительно скривился. – Ну-ну, проверяйте дальше».