Я опускаю голову ей на плечо, издавая стоны от удовольствия, а она задыхается от удивления и от удовольствия, и от легкого дискомфорта, когда приспосабливается к моему размеру. Я слышу, как она тяжело дышит мне в ухо, нежные стоны наполняют мои чувства, когда она начинает покачивать бедрами надо мной.

Я чувствую ее соски, торчащие сквозь рубашку в мое тело, ее теплый торс и полные круглые бедра, прижатые к моим. Бессловесный стон вырывается из ее рта с каждым движением ее бедер, отчего мой член снова вонзается в нее, заполняя ее тесные стенки.

Ногти впиваются мне в лопатки, ее импульс набирает обороты, она наклоняется вперед, концентрируя каждую мышцу своего тела, чтобы трахнуть себя на моем члене. Я провожу языком по ее горлу, собирая капли пота, наслаждаясь солено-сладким ее вкусом на своем языке.

— Алистер, я… — Она хнычет, сбиваясь с ритма, и я знаю, что это потому, что она жаждет большего. Ей нужно больше.

— Что детка? Скажи мне, что тебе нужно, и я дам тебе это. — Я воркую ей на ухо, ухмылка украшает мои губы. Я просто хочу услышать, как она это скажет. Я хочу услышать, как она ломается, и спросить меня.

— Я… я, черт возьми, это так приятно. Почему это так приятно? Она плачет, двигаясь в позе восьмерки, пытаясь найти идеальное место для удара моего члена.

Я обвиваю левой рукой ее талию, прижимая ее к своему члену, заставляя ее брать каждый сантиметр, растягивая ее маленькую киску вокруг меня.

— Скажи мне, чего ты хочешь, Брайар. Я требую.

— Трахни меня, пожалуйста? Я хочу, чтобы ты трахнул меня. — Она говорит вся нуждающаяся и мягкая.

Это единственное, что мне нужно, чтобы приподнять свои бедра, чтобы встретиться с ней. Держу ее в напряжении, так что мой член — единственное, что движется в ее скользком туннеле. Скользя по ее киске, как будто она была создана для меня.

Мои бедра шлепаются по ее заднице, эхом разносясь по оранжерее, мой оргазм нарастает со скоростью. Мне просто нужно, чтобы она кончила первой, мне нужно чувствовать, как она сжимается вокруг меня, выкрикивая мое имя, прежде чем я разорюсь.

Я использую свободную руку, чтобы обвить ее горло, сжимая боковые стороны ее шеи у основания, оказывая давление на ее способность дышать. Я усиливаю давление, крепко сжимая ее, наблюдая, как ее глаза закатываются на затылок, когда она пытается бороться с желанием нуждаться в кислороде.

Я запускаю в ее мозг этот инстинкт борьбы или бегства. Дать ей такой безопасный кайф, от которого она может передозироваться. Такой, от которого у нее сгибаются пальцы на ногах, а кровь словно горит.

Она была похожа на чертову богиню.

Взяв мой член, как такая хорошая девочка, тело выгнулось ко мне, голова откинулась назад, рот был открыт, а глаза плотно закрыты, а за веками вспыхнули звезды.

Как ее фигура в виде песочных часов сидит у меня на коленях, как мой член снова и снова исчезает внутри нее. Он умрет, если я не кончу.

— Боже мой…— Ее голос сдавлен и тих, когда она почти полностью обмякает в моих руках, кончает на мой член, пропитывая мои колени своей спермой. Ее стены сжимаются вокруг меня, делая почти невозможным даже толчок обратно в нее.

Я отпускаю ее горло, слушая, как она изо всех сил пытается застонать и задохнуться.

Моя кульминация захватывает меня, подавляя мои чувства, когда я погружаюсь так глубоко, как только могу, в ее тело. Мой член дергается и пульсирует, мой пресс блокируется, когда удовольствие заглушает все остальное в мире на несколько твердых мгновений.

Ее руки опускаются на моем теле, ее тело обвисает на моем, когда она опускает голову мне на плечо, переводя дыхание.

Тихо, пока мы собираемся, никто из нас не двигается. Я даже не думаю, что моргнул, слишком боялся, что этот момент закончится, если я это сделаю.

Меня захлестнула волна эмоций, отличных от посторгазмического кайфа. Мне казалось, что мой разум на какое-то время прекратил войну сам с собой. Ничто не было тяжелым, и все просто… было.

Я почувствовал, как ее голова двигается, поворачиваясь к моему уху,

— С днем рождения, Алистер. — прошептала она, и в воздухе раздался смех.

В первый раз.

Это действительно было.

— Сахарная вата — это самое близкое к божественной еде, которую люди могут есть, знаете ли вы это? Я засовываю в рот еще одну горсть липкого розового пуха, постанывая от того, как он растворяется на моем языке.

— Я бы поспорила с тобой, но это так вкусно, что я не думаю, что смогу. — отвечает Лира, жуя свое голубое облако сладости.

— Девушки! Вы вообще работаете или просто валяетесь на работе? — говорит дядя, подходя с коробкой старых зеленых винных бутылок и ставя их на скамейку перед нами.

Мы с Лирой переглядываемся, прежде чем громко рассмеяться. Потратив минуту, чтобы протрезветь: — Извини, Томас. Мы обедали, работать без тридцатиминутного перерыва запрещено. — Я шучу.

Он игриво закатывает глаза, ухмыляясь нам обоим: — Вы не были здесь и тридцати минут!

Мы обе кладем сахарную вату, продолжая смеяться, когда начинаем собирать будку. Я слышала, как музыка начала стихать, когда солнце начало садиться, огни освещали небо, воздух наполнился запахом жирной пищи и сладких угощений.

Карнавал в Пондероз Спрингс в этом году проводился в Холлоу Хайтс, чтобы студенты могли заявить о себе. В основном это были старшеклассники, которые строили киоски или проводили игры, такие как стенды для бутылок.

Мы помогали моему дяде устроить жеребьевку колец перед тем, как отправиться на карнавал, чтобы прокатиться на нескольких аттракционах, прежде чем нам придется вернуться в общежитие.

Я раскладывала бутылки на столе, когда услышала, как Томас назвал мое имя, я слегка повернулась,

— Как дела? —спрашиваю я, мягко улыбаясь.

Он чешет затылок, стоя рядом со мной и возясь с бутылками, с которыми