Лежат сокровища, в замке закляты,

Там, где Бог свои обещанья забыл,

Охраняют их семь стражей в латах,

Семь колец закрыты ключом одним.

Кольца те из белого металла,

В сплаве сребро, олово да ртуть,

Но сокровищница та пропала,

К кладам тем через заклятье путь.

Железный браслет, оловянная цепь,

Сокровище потеряно и найдено вновь,

Медный венец, золотой ободок.

Сестры опять вернулись домой,

Проклятье сброшено, свободны они,

Сокровище брошено к ногам их.

Семь колец закрыты ключом одним,

И металлы – седой алхимии сон.

Вход открыли сестры, в награду им

Будет клад, королей достоин он.

Рэнд внимательно слушал, критически разглядывая статую. Но на лице его было написано откровенное недоверие.

– На ней нет никаких украшений. Ни короны, ни цепей, ни браслетов – вообще ничего. А кольца… единственные кольца, которые я вижу, у нее вокруг глаз.

Привстав на цыпочки, Клер осторожно ощупывала круглые глубокие впадины, оставленные резцом вокруг глаз статуи.

– Но здесь их не семь. Только два – по кольцу на глаз. Я вспомнила! Точно такие же круги татуируют себе вокруг глаз полинезийские жрецы!

– Но если этот самый тики и есть один из семи языческих стражей, то где у него кольца?

– Подними меня, – попросила Клер, – я хочу осмотреть сверху его голову.

Рэнд, подхватив Клер под коленки, поднял ее повыше и, дав ей ощупать статую сверху, осторожно поставил на землю.

– Что-нибудь нашла?

– Абсолютно ничего – голова гладкая, как шар. В точности как у мистера Катча.

– М-да… грустно. – Взъерошив по привычке волосы, Рэнд попросил Клер прочитать заклятие еще раз. – Там, где Бог свои обещанья забыл… Слушай, а кто в Полинезии самый главный бог?

– Ороно. Он соответствует Оро на островах Общества. А в греческой мифологии Зевсу. И Юпитеру – в римской.

– Ороно… – задумчиво повторил Рэнд. – И какие же обещания он давал?

– Ни о каких обещаниях я никогда не слышала. А большинство историй, которые я знаю, заканчивались тем, что боги, дескать, помогли местным жителям избавиться от папалаги, то есть белых.

– Эти я тоже слышал. Только сдается мне, что обещания Ороно должны быть намного древнее, чем страх перед белым человеком. В конце концов, острова эти были населены за много сотен лет до того, как тут впервые появились испанские и португальские корабли.

– Это верно, но мне об этом ничего не известно.

Рэнд снова внимательно оглядел тики. Теперь уже улыбка; кривившая вырезанные в камне губы древней богини, больше не казалась ему преисполненной мудрости и спокойствия.

– Похоже, она издевается над нами, – процедил он сквозь зубы.

– Это все потому, что мы глупые папалаги. Ладно, давай думать дальше. В заклятии говорится, что ключ к сокровищам всего один. Так что то, что мы ищем, может храниться в одном из шести других тики.

То же самое она повторила, когда они обследовали статую пятого тики. Интерес Рэнда к оставшимся двум статуям заметно упал. Клер моментально уловила перемену в его настроении.

– Я не собираюсь сдаваться, – предупредила она.

– Клер, до следующего тики почти пятьдесят футов. И к тому же вверх, по почти вертикальной стене.

– Но об этом нам было известно еще с утра.

– Да… только я надеялся, что мы к этому времени уже что-то найдем. Твоя часть заклятия… – Как Рэнд ни старался, он так и не смог скрыть разочарования.

Клер тронула его за руку.

– Рэнд, – мягко прошептала она, – если ты боишься за меня, я могу подождать вас здесь. Но нельзя же останавливаться на полдороге! Если ты откажешься, честное слово, я полезу туда сама.

Рэнд разглядывал упрямо вздернутый подбородок Клер. Как всегда, выбившиеся из прически упрямые локоны дрожали на щеке. Вся ее тоненькая фигурка и решительное выражение лица доказывали, что Клер готова и дальше твердо стоять на своем. Рубашка, некогда принадлежавшая ему, туго обтянула высокую грудь. Клер машинально одернула ее, и у Рэнда тут же пересохло в горле. Плечи ее устало сгорбились под тяжестью обмотанной вокруг нее веревки. Бросив внимательный взгляд на жену, Рэнд попросил у Брауна флягу с водой. Клер напилась и вернула флягу Рэнду.

– Если ты сам не сможешь помочь мне, – заявила она, пока Рэнд пил, – то я попрошу мистера Брауна или мистера Уиттиера.

Рэнд покосился в их сторону, и мужчины, не сговариваясь, смущенно уставились в землю. Их упорное стремление избежать его взгляда несколько озадачило его, и впервые за все время он задал себе вопрос: неужто, если дело касается Клер, они решились бы на открытое неподчинение его приказу? Впрочем, у него не возникло желания подвергать испытанию их преданность. Сделав еще пару глотков, он вернул флягу Брауну.

– Отдохнем немного, – объявил он, поглядывая на Клер, – а потом снова полезем вверх. – Ее прелестная улыбка была для него лучшей наградой.

Рэнд устало откинулся назад, прислонившись спиной к тики, не опасаясь того, что каменный исполин опрокинется – даже на глаз он весил никак не меньше тонны. Браун и Уиттиер вытянулись в тени пальм. Уиттиер немного отпустил веревку, и Клер тоже устроилась на земле возле Рэнда, свесив ноги над обрывом.

– Мы сейчас высоко? – спросила она, обращаясь к мужу.

– Девяносто… может, девяносто пять футов над уровнем моря.

Слегка присвистнув, Клер опасливо отодвинулась подальше от края. И услышала за спиной смешок Рэнда.

– Обычно это я предлагала забраться сюда, – сказала она, – однако Типу часто просто из кожи вон лез, уговаривая меня сходить к тики. Настоящая обезьянка – никого и ничего не боялся. А мне, если честно, было страшновато. Да и сейчас… сказать по правде, ни за что не решилась бы усесться над обрывом, если бы могла видеть.

Рэнд промолчал. Его взгляд рассеянно скользнул по берегу, потом устремился к стоявшему на якоре «Церберу», остановился на каких-то неясных силуэтах, темными тенями скользивших по волнам к кораблю. Силуэты, еще мгновение назад расплывчатые и туманные, плясали на гребнях волн. Вдруг, повернув как по команде, они замерли, вытянувшись в струну, и Рэнд с замиранием сердца увидел туземные пироги. Они мчались вперед, по самым скромным прикидкам Рэнда делая не меньше двадцати узлов в час. Сбившись в тесную кучу, словно пчелиный рой, пироги легко летели вперед, перепархивая с волны на волну, и это было настолько красиво, что у Рэнда мгновенно перехватило дыхание. Тонкие мачты гнулись, как гибкие тростинки, а треугольные паруса, наполнившись свежим ветром, гулко хлопали при каждом повороте. Пироги двигались на редкость слаженно, будто всеми ими управляла одна невидимая рука. Они устремились к ничего не подозревавшему «Церберу», словно стая голодных волков – к беззащитному оленю.