— Заночуем здесь, — решительно сказал Аластор.

Айлин молча и устало кивнула, неловко привстала в седле, и их спаситель, торопливо спешившись, придержал ей стремя.

Аластор мысленно обругал себя растяпой и присмотрелся к нечаянному спутнику. Пожалуй, впервые присмотрелся, прежде было как-то не до того! Не слишком высокий — примерно на голову ниже его самого, тонкий и гибкий, как любимая рапира месьора д'Альбрэ, смуглый, но оттенка золота, а не более темной бронзы. Необычного цвета глаза, желто-зеленые, словно дорогой фраганский ликер. Странно, между прочим, явный южанин, но глаза светлые! Да и остальное…

Угольно-черные волосы подстрижены немного ниже ушей, слишком коротко для аристократа, однако черты лица правильные и тонкие, а само лицо выглядит… ухоженным, что ли. Одежда чистая, аккуратная, но такую простую охотничью куртку и штаны может носить кто угодно, от наемника до небогатого дворянина. Возраст — и тот не угадаешь! Судя по гладко выбритому лицу, не старше него самого, но чутье так и кричало, что впечатление юности куда как обманчиво.

Аластор бросил взгляд на руки, надеясь увидеть там дворянский или мажеский перстень, но и тут не преуспел. Незнакомец учтиво держал их на виду, однако на длинных тонких пальцах не нашлось ничего, говорящего о статусе. Разве что сами руки, такие же ухоженные, как и все остальное.

Он снова поднял взгляд и встретился со взглядом незнакомца. Тот смотрел с веселым спокойным любопытством, словно не видел ничего необычного ни в такой странной встрече, ни в своем поведении. Или знал что-то, неведомое Аластору. Держался он, во всяком случае, совершенно свободно.

— Благодарю вас, синьор, — тихо сказала Айлин, и незнакомец поклонился.

Аластор насторожился еще больше. Синьор, то есть итлиец? Ах да, возле постоялого двора тот сам назвал их «синьоры». Но что бы итлийцу делать в Дорвенанте в такое время? Да еще и не в столице…

— Я тоже благодарю за помощь, — сказал он самым вежливым тоном, на какой только оказался способен. — Но хотелось бы узнать, кого именно я должен за нее благодарить.

Учтивость тона, конечно, никак не искупала остального пренебрежения этикетом. Аластору следовало представиться первым, раз уж маска немого северянина с него слетела еще в трактире. Но лучше показаться невежей, чем сходу ляпнуть что-то совсем лишнее. А этим лишним запросто могут оказаться их с Айлин имена!

— Разумеется, благородный синьор, — поклонился итлиец уже ему, причем с должной почтительностью, мгновенно подсказавшей Аластору, что собеседник не дворянин. — Лучано Фарелли, приказчик торгового дома «Скрабацца и сыновья», к вашим услугам. Следовал во Фрагану, а тут такая беда с порталами…

— Приказчик? — переспросил Аластор и подошел ближе.

Уже с некоторой бесцеремонностью еще внимательнее осмотрел итлийца, присмотрелся к его поклаже и лошадям и едва не фыркнул. Еще бы эти гнедые красотки в белых чулках не показались ему знакомыми! На крупах поспешно сведенное клеймо владельца, но все лошади, выращенные в поместье Вальдеронов для армейских поставок, при продаже дополнительно метятся знаком полка. Заранее, чтобы надрезы на ушах успели зажить и не загнили потом от плохого ухода. Вальдероны отпускают армии его величества отменный товар и умеют о нем позаботиться. И уж метки каждого полка Аластор выучил чуть ли не раньше, чем научился ходить!

— А путешествуете вы на дорвенантских строевых лошадях? — скептически уточнил он, взглядом указывая на левое ухо ближайшей кобылы с двумя характерными надсечками. — Пятого рейтарского полка?

— О, лошадей я купил по случаю, — охотно отозвался итлиец, несколько смущенно пожав плечами. — Вместе с поклажей и через третьи руки. Понятия не имею, кому они принадлежали прежде. Знаете, в вашей прекрасной столице сейчас такая суматоха…

Он был столь убедителен, что на миг Аластор ему даже поверил. Но, бросив короткий взгляд на Айлин, снова встрепенулся: подруга, странно улыбаясь, внимательно смотрела… нет, не на итлийца, а в пустоту за его левым плечом! Итлиец, тоже поймавший ее взгляд, беспокойно оглянулся быстрым, едва уловимым движением, какие бывают только у людей, привыкших к постоянной опасности. Приказчик? Да Аластор седло Искры сгрызет, если это так!

Но и не наемник, слишком уж холеным и ухоженным выглядит. В постоянной дороге и дешевых трактирах так о себе не позаботишься.

— Рапиру и дагу вы тоже купили по случаю, синьор Фаррелли? — уточнил он, таким же быстрым взглядом оценив оружие, пристегнутое у седла итлийца. — Как и арбалет? Уж простите, но мне в это как-то не верится.

— В самом деле? — вежливо удивился тот. — Но я же не сомневаюсь, что некий наемник из Вольфгарда разом излечился от немоты. Какие только чудеса не совершаются в нашем мире по воле Благих!

Рядом и немного позади хихикнула Айлин, и Аластор почувствовал себя дураком. Но итлиец тут же примирительно улыбнулся и добавил:

— Я понимаю ваше недоверие, благородный синьор. Любой человек имеет право на секреты, но вы сопровождаете даму, и, конечно, вы должны думать о ее безопасности. Могу только поклясться Благими, что я не скрыл свое настоящее имя и действительно работаю на торговый дом «Скрабацца и сыновья». Очень приличное заведение, поверьте. Но…

— Но? — уточнил Аластор.

Если бы итлиец сделал хоть одно подозрительное движение, Аластор не стал бы медлить. Благодарность благодарностью, но непрошеные услуги иногда обходятся слишком дорого. Возможно, со связанными руками и ножом у горла синьор Фарелли будет более разговорчивым и искренним? Во всяком случае, верить в историю про приказчика, решившего сдуру помешать людям канцлера, Аластор не собирался.

— Но у торгового дома «Скрабацца и сыновья» имеются и другие интересы, кроме торговых, — с подкупающей искренностью вздохнул Фарелли. — Скажем, кое-кто хочет, чтобы его доброму знакомому шепнули несколько слов. Или передали письмо. Или оказали какую-то мелкую услугу. Вы же понимаете, м? И очень важно, чтобы этим занялся достойный доверия человек. Такой, кто отнесется к поручению со всей старательностью. Даже несколько слов иногда требуют большого внимания. И доверия к тому, кто их передаст.

Он снова развел руками и лукаво улыбнулся. При этом взгляд по-прежнему остался кристально искренним, и Аластор вдруг понял, кого ему напоминают золотисто-зеленые глазища нового знакомого. У них в поместье на поварне имелся кот выдающихся ловчих качеств. Огромный, угольно-черный, гладкий и с точно такими же глазами, красивыми, наглыми, но при этом невозможно честными. Бывало, украдет и слопает целую фаршированную курицу, кухарка негодует, а он только смотрит в ответ настолько честно, ласково и преданно, что рука не поднимается, а в голову сама собой закрадывается мысль, что бедную невинную кисоньку оговорили. Ну разве он мог совершить такой подлый поступок?

«Вот поэтому его и звали Паскудой, — вовремя вспомнилось Аластору. — И прощали раз за разом только потому, что крыс ловил молниеносно и беспощадно, а потом приносил на крыльцо, садился рядом и умильно щурился — вот, посмотрите, какие там ворованные куры, разве у бедного котика есть время и силы заниматься пакостями?»